Понять Россию. Борьба за Украину и высокомерие Запада - [43]

Рассмотрим по пунктам: когда экономические отношения с Украиной терпят крах из-за Соглашения об ассоциации с ЕС, это противоречит интересам России. Вразрез с интересами России однозначно идет и то, что – еще и с американской помощью – зависимость Украины от поставок российского газа может сократиться или даже вовсе исчезнуть. Об интересах политической безопасности России речь уже велась, именно из-за этого отделившийся Крым так поспешно был включен в состав Российской Федерации. Тем не менее это можно назвать каким-то роковым недоразумением, когда политики и СМИ словно мантру повторяют слова о том, что Крым был лишь катализатором, а Россия хотела присоединить к себе и другие области страны, в том числе Восточную Украину.

На чем основаны эти предположения? Конечно, существуют туманные высказывания о призрачной «Новороссии», однако все официальные заявления Путина направлены в сторону федерализма – как с самого начала конфликта, так и на минских переговорах. Разумеется, российские интересы включают в себя сухопутный путь в Крым, однако если посмотреть на карту, одних областей с повстанцами здесь будет недостаточно. Какова вероятность того, что Путин организует захватнический поход в Украину? Если говорить с известной долей цинизма, гораздо дешевле построить мост между российским побережьем и Крымом. Планирование такого строительства уже началось, задачи поставлены, и сдача проекта намечена на 2018 год.

Кто на самом деле заинтересован в искаженном восприятии путинских намерений? Неважно, с какой стороны рассматривать «проблему» (восточной) Украины – с точки зрения здравого смысла все всегда сводится к одному и тому же. С позиции внешней политики: если бы Россию приобщили к «украинскому» процессу на ранней стадии, никаких оснований для войны на востоке Украины не было бы. С позиции внутренней политики: серьезные федеральные изменения позволили бы избежать войны, ведь они бы давали уверенность и перспективу жителям восточной (и южной) частей страны.

Все шансы были упущены. Случайно, заведомо, намеренно – да какое это имеет значение? Вместо того чтобы всем миром броситься на устранение негативных последствий, памятуя о своей ответственности за эту катастрофу, мы выносим штрафные санкции, о которых вице-президент Джо Байден шаловливо говорит в своей речи от 3 октября 2014 года: «Европейцы не хотели выдвигать санкции в отношении России, нам действительно пришлось настоять на этом»[16]. Ответственная внешняя политика выглядит иначе. И если интерес Запада заключается в дестабилизации России с тем, чтобы и там спровоцировать «успешную» смену режима, то неужели кто-то всерьез верит в то, что особенно теперь большинство российских граждан будут заинтересованы в новом, ориентированном на Запад преемнике Путина?

Обзор

«Цель наших санкций заключается не в том, чтобы экономически положить Россию на лопатки, – говорил в своей речи в конце ноября 2014 года немецкий министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер, – это довольно взрывоопасно. Дестабилизированная, ослабленная Россия в конце концов представляет для себя, как и для всех остальных, гораздо большую опасность». Свои слова Штайнмайер связал с замечанием своего (неуточненного) европейского коллеги в Брюсселе, который предлагал следующее: «Санкции работают – экономический ущерб для России огромен – значит, нам надо продолжать!»

Так как же «мы» должны вести себя с Россией? В чем заключается наш интерес? Интерес Германии, Европы и всего западного мира? Если брать за основу так часто озвучиваемые нами «ценности», лежащие в основе нашей внешней политики, – благо народа, сохранение мира, рост благосостояния, тогда это должно звучать так: интегрировать Россию и вместе с ней как можно лучше обеспечивать сохранение мира. Чисто теоретически наш интерес также мог быть направлен на расширение собственной власти, на единоличное управление, на принижение других стран, их изоляцию, «обуздывание» тех, кто стоит у нас на пути. Конечно, это не совсем сочетается с нашими ценностями и приведет к проблемам в коммуникации. Ибо по крайней мере в нашей стране такой подход общество принять не смогло бы.

Ну так как же нам вести себя с Россией? После всего, что случилось в 2014 году в Украине, ответить на этот вопрос не так легко. Трудность заключается, в частности, в том, что и в «обычные» времена никакой стратегии сотрудничества с Россией не было, и теперь дискуссии в политике и СМИ сводятся к выбору между «уступить» или «выказать твердость». Здесь есть и еще одна проблема: в последние 20–25 лет ни одну другую страну, кроме России, «мы» так безжалостно не судили за ее внутреннюю политику, смотря на нее через собственную призму. Как журналист и как частное лицо я поняла, что могу понять страну, только если принимаю в ней участие. Ничего из того, что я вижу, я не должна принимать, одобрять или этому содействовать, но мне необходимо узнать, что происходит в этой стране, или проще говоря: чем дышит общество. Тогда у меня появляется шанс объяснить политические решения, чтобы ориентироваться на них в моей собственной политической деятельности.