Понять Россию. Борьба за Украину и высокомерие Запада - [44]

Хорошая внешняя политика отличается тем, что все стороны от нее только выигрывают, что партнеры принимают друг друга всерьез и не поддаются иллюзии, что можно долго игнорировать друг друга или относиться друг к другу плохо – ведь что посеешь, то и пожнешь, – и что всегда можно найти компромисс. Именно в этом таится проблема, которую нужно чаще и интенсивнее обсуждать, вместо того, чтобы ее табуировать, исключая тем самым возможность ее неправильного толкования. Мне представляется чрезвычайно важным открыто говорить об интересах, а не прикрывать их гуманитарной необходимостью, стараясь сделать их пригляднее.

Пространства для двусторонней внешней политики становится все меньше. Это делает ее более сложной и менее прозрачной, поскольку интересы разных сторон переплетаются все теснее. К настоящей катастрофе на международной арене может привести фактор, мешающий даже в личной жизни, – это давление группы. Конрад Аденауэр, первый канцлер Федеративной Республики Германии, которого поистине нельзя упрекнуть даже в малейшем проявлении антиамериканизма, является ярким примером того, как подобному групповому давлению можно, хотя бы какое-то время, противостоять, оставаясь при этом на плаву в политическом плане. К чему скрывать, конечно, тогда медиа-среда была совершенно иной, чем сегодня. И все же его стремление к миру и его прагматизм («Что мне до моей вчерашней болтовни, если сегодня я уже все знаю лучше»[17]) заставили Аденауэра пройти через все преграды, а их было немало, и совершить в 1955 году очень важную с политической и общечеловеческой точки зрения поездку в Москву, чтобы принять участие в судьбе немецких военнопленных, все еще пребывавших в советских лагерях. Ему удалось вернуть их домой. Несомненно, бундесканцлер принял во внимание определенные эмоциональные моменты, связанные с Рапалло[18] и пактом Гитлера-Сталина, но он не позволил в таком важном деле попасть под чей-либо контроль.

Если бы Вилли Брандт и Эгон Бар уступили давлению со стороны группы, которое нарастало как внутри страны, так и за рубежом, политики разрядки не случилось бы. Формула «изменение через сближение» сегодня нередко высмеивается. Некоторые хвалят давление, оказываемое на Советский Союз через «двойное решение» НАТО[19], и призывают к непримиримости в стиле американского президента Рональда Рейгана, который называл Советский Союз «империей зла». Москва понимает только такой язык, говорят они с иронией. Разве внешняя политика, которая заявляет, будто действует ответственно, может позволить себе сегодня такие чрезвычайно рискованные стратегии? Брандт и Бар в течение многих лет работали над смягчением отношений, которое в результате привело к успеху: от противостояния к осознанию того, что, несмотря на все различия между системами, существуют и общие интересы. На первом месте среди них, с учетом ядерной угрозы, стоит обеспечение мира, затем – гуманитарная помощь, и, наконец, взаимное признание статус-кво, как территориального, так и политического.

Сегодня пожар полыхает на каждом шагу: в Украине, в Ираке и Сирии, в Афганистане, на Ближнем Востоке. Разве это не разумно всерьез привлекать Россию к обсуждениям того, какими могут быть решения этих проблем и как нужно реагировать на негативные сценарии развития событий? Если мы ответственно относимся к обязательствам, которые возлагают на нас наши ценности, то нашим коренным интересом должно стать совместное с Россией создание мира, в котором царит справедливость. Билл Клинтон однажды сказал: «Мы, американцы, должны помочь построить такой миропорядок, в котором мы по-прежнему будем чувствовать себя хорошо, даже когда право голоса будет иметь кто-то еще».

Глядя на тот тупик, в который Запад невольно себя завел, хочется сказать: а ведь вместе было бы так легко строить новый мировой порядок. «Путин хочет воссоздать Советский Союз» отвечает уже привычный рефлекс. Имеются в виду имперские амбиции Путина, угроза наступления на страны Балтии. Но разве в действительности это так? Безусловно, такие вещи не в интересах России. Запад не понял с самого начала – или не хотел понять, – что российские планы относительно Евразийского союза ничего, то есть абсолютно ничего общего не имеют с восстановлением Советского Союза в любом его виде. Но именно такие предположения и творят политику. Трезвый анализ политической ситуации в России приводит к пониманию того, что в ее интересы в первую очередь входят следующие моменты: мир в стране и у ее границ, необходимый для продолжения сложного процесса трансформации, который еще далек от завершения; обмен и сотрудничество с зарубежными странами для дальнейшего внутреннего развития страны; одобрение и гарантии безопасности со стороны Запада для того, чтобы можно было сосредоточиться на внутренних задачах. Дестабилизация Украины, определенно, не в интересах России. Как, собственно и Крым, служащий полигоном для Запада или НАТО. Если бы российские интересы были учтены на ранней стадии, если бы было принято решение о корпоративном, а не конфронтационном развитии ситуации, то сегодня не было бы убитых, раненых, травмированных, обездоленных и бежавших людей, и кто знает – возможно, федеральная структура Украины вошла бы в историю как достойный пример для подражания, а сама Украина не стала бы пешкой в игре между Востоком и Западом.