Понимай - [5]

— Очень хорошо, Леон. — Он нажимает клави­шу. — Попробуйте вот эту.

  Он продолжает давать мне сценарии. Когда я чи­таю четвертый, Клозен очень старается демонстриро­вать лишь профессиональное безразличие. Мой ответ сейчас представляет для него особый интерес, но он не хочет, чтобы мне это было известно. В сценарии задействованы офисные интриги и суровая конкурен­ция за продвижение по службе.

  Я соображаю, кто такой Клозен: он психолог государственной конторы, военный, скорее всего сотрудник отдела исследований и разработок ЦРУ. Тест предназначен для оценки потенциала гормона «К» в разработке стратегий. Вот почему доктору сейчас неловко со мной: он привык иметь дело с солдатами и госслужащими, чья работа — повино­ваться приказам.

  Вероятно, ЦРУ захочет меня придержать как объект для последующих тестов. Быть может, они так поступили уже и с другими пациентами, если те пока­зали хорошие результаты. Потом они выделят добро­вольцев из своих рядов, устроят им кислородное го­лодание мозгов и полечат гормоном «К». Я, разумеет­ся, не хочу становиться ценным сотрудником ЦРУ, но уже показал достаточно, чтобы вызвать у них инте­рес. Лучшее, что я моту сделать, — скрыть свое искус­ство и на этот вопрос ответить неверно.

  Я предлагаю неудачный способ действий, и Кло­зен разочарован. Тем не менее мы продолжаем. Я теперь думаю над сценариями дольше, ответы даю более слабые. Среди безобидных вопросов рассыпа­ны опасные: один — об избежании поглощения враж­дебной корпорацией, другой — о мобилизации насе­ления на борьбу со строительством угольной электро­станции. Я на каждый даю неверный ответ.

  Завершив тестирование, Клозен меня отпус­кает — он уже пытается сформулировать реко­мендации. Если бы я показал истинные способ­ности, ЦРУ завербовало бы меня немедленно. Неровное мое выступление пригасит тамошний энтузиазм, но не изменит намерений: слишком велики для ведомства потенциальные выгоды, чтобы забыть о гормоне «К».

  Мое положение фундаментально переменилось: если ЦРУ захочет придержать меня как объект тес­тирования, мое согласие будет совершенно не обя­зательным. Надо подготовиться.

  Разговор произошел четыре дня спустя и застал Ши врасплох.

—  Вы хотите выйти из исследования?

— Да, и немедленно. Я хочу вернуться к работе.

—  Если это вопрос оплаты, мы могли бы...

— Нет, деньги не проблема. Просто с меня дос­таточно этих тестов.

—  Я понимаю, что после некоторого времени тесты начинают утомлять, но мы так много из них узнаем... и мы ценим ваше участие, Леон. Дело не просто в том...

— Я знаю, как много вы узнаете из тестов. И все же я решил: я больше не хочу.

  Ши пытается что-то сказать, но я перебиваю:

— Я знаю, что связан .соглашением о конфиден­циальности. Если вы хотите, чтобы я что-нибудь по этому поводу подписал, присылайте. — Я встаю и иду к двери. — До свидания, доктор Ши.

  Он звонит через два дня.

—  Леон, вам необходимо приехать на осмотр. Мне только что сообщили: в другой клинике обна­ружили неприятные побочные эффекты лечения гормоном «К».

  Он лжет: по телефону он бы ни за что этого не сказал.

—  И какого рода эффекты?

— Потеря зрения. Бурный рост зрительного нер­ва и последующее его разрушение.

  Наверняка это заказало ЦРУ, узнав, что я выхо­жу из испытаний. Стоит мне вернуться в больницу, Ши объявит меня умственно несостоятельным и госпитализирует принудительно. А потом меня пе­реведут в государственный научно-исследователь­ский институт.

  Я изображаю тревогу:

—  Выезжаю немедленно.

—  Ну и хорошо. — Ши доволен, что его пред­ставление оказалось убедительным. — Мы вас ос­мотрим сразу, как приедете.

  Я вешаю трубку и поворачиваюсь к своему тер­миналу — проверить последнюю информацию в базе данных ФСИЛ. Ни о каких побочных эффек­тах не упоминается — ни на зрительном нерве, ни где-нибудь еще. Я не отбрасываю возможности, что в будущем такие эффекты могут проявиться, но тогда я сам их обнаружу.

  Пора уезжать из Бостона, и я начинаю собирать вещи. Уходя, снимаю все со счета в банке. Если продать аппаратуру моей студии, я получил бы больше денег, но все это громоздкое, не вывезти. Я забираю только несколько мелких вещичек. Где-то через два часа телефон звонит снова: Ши интересу­ется, где я. На этот раз я жду, чтобы сработал авто­ответчик.

— Леон, вы слышите меня? Это доктор Ши. Мы вас уже довольно давно ждем.

  Он попытается позвонить еще раз, а потом по­шлет санитаров в белых халатах, а то и полицию, чтобы меня забрать.

  В семь тридцать вечера Ши еще сидит в боль­нице, ожидая новостей обо мне. Я поворачиваю ключ зажигания и выезжаю с парковки через улицу от больницы. Сейчас он в любой момент может заметить конверт, который я подсунул под дверь его кабинета. Как только он его откроет, сразу со­образит, что письмо от меня.

Привет, доктор Ши!

Я так понимаю, что вы меня ищете.

  Минута удивления, но не больше: он тут же возьмет себя в руки и предупредит охрану, чтобы искала меня в здании и проверяла все отъезжающие машины. И станет читать дальше:

Вы можете отозвать тех мордоворотов-санита­ров, что ждут у моей квартиры, — я не хочу зря тратить их драгоценное время. Наверное, вы реши­тельно настроены получить на меня полицейский ордер на розыск, и потому я взял, на себя смелость ввести в центральный компьютер полиции вирус, ко­торый будет подменять информацию в ответ на за­просы по номеру моей машины. Конечно, вы можете дать описание автомобиля, но ведь вы же даже не знаете, как он выглядит.