Понедельник - [28]

даже не пытайся – здесь на всех дорогах мои люди. Неделя… Неделя – это слишком долго.

Найдешь деньги к понедельнику. В понедельник, чтобы как штык! Не успеешь – пеняй на

себя. Я какой-то фильм видела, там за долги пальцы обрубали. У тебя, если не ошибаюсь, их

двадцать… До встречи, мг.

Высказав, что накопилось, Лидия красиво встает и обращается к Петровичу:

- Я жду в машине. Сделаете все, и поедем в кабак. А то, бля, настроение испортилось.

Незаметно подкралась полночь. Но тебе сейчас совершенно не до этого.

Ср.

- Вот он идет…

- Самолет задержался всего лишь на полтора часа.

- Россия, чтоб ей.

- Добрый день.

- Здрасте.

- Добрый день.

- Проблем не было?

- Они даже не открыли кейс с 28jx. Хорошая работа. Вы дали им взятку, или они все тут,

как и прежде, олухи?

- Россия, чтоб ей.

- Взятку, конечно. Но они все равно олухи. Деньги, как вы и сказали, мы получили у

женщины.

- Она долго сопротивлялась?

- Нет. Как будто была заранее готова. Похоже, перешла на нашу сторону, но встречать вас

в аэропорту, тем не менее, отказалась.

- Ничего. Она смышленая и, я уверен, сделала правильный выбор.

- Машина ждет.

- Необходимое оборудование в этом чемодане. Как только приедем из аэропорта в

Вышний, я вас проинструктирую, как пользоваться 28jx. Завтра в полдень вы приступите к

выполнению задания. О следующем этапе операции я сообщу вам дополнительно.

- Слушаюсь.

- А у вас тут в России всегда так холодно?

- Это не холодно. Хе! Иноземцы… Слюнтяи вы.

- Как и было приказано, мы отыскали несколько маленьких книжных магазинов. Вот они,

отмечены на карте. Подходят идеально.

- Хорошо. Поехали.

- Книга их лучший друг. И лучший подарок. И вы знаете, они чрезвычайно неохотно

публикуют результаты последних исследований. Видимо то, что Россия уже давным-давно

не самая читающая страна, – бьет по их национальной гордости. Кхе!

- Ничего. Скоро им вообще нечего будет читать…

* * *

Не глядя на тебя, не оглядываясь вообще, Лидия удаляется из квартиры и плотно

закрывает за собой дверь. Тем временем, из всех углов комнаты к твоему безвольному,

обмякшему телу подтягиваются молодчики – ты можешь встать, но на это потребуется

слишком много сил, да и зачем, есть ли в этом какой-то смысл? Подняться, как ни странно,

35

тебе помогают братья Лидии. Один из них переворачивает тебя на спину, другой, схватив за

шкирку, усаживает на пол, третий, наклонившись и грубо сунув руки под мышки, вытягивает

в струну – тебя выставили на всеобщее обозрение. Петрович стоит чуть поодаль и

бесстрастно руководит действиями племянников.

- Только по лицу не бейте, - напутствует он. – А то чего доброго глаза вытекут.

- Слепым охотнее подают, - вставляет один из племянников.

- Пустая ты башка! – Петрович ржет.

- Слышь, Петро, а, может, все-таки нос сломать? – упрашивает другой племянник. – Руки

чешутся.

- Хуй свой чеши, - не уступает Петрович. – Сказал, нельзя по лицу, значит – нельзя. Ишь!

Чешется у него…

- Ладно базарить, - хрипит «браток» у тебя за спиной. – Я, бля, тут всю жизнь, бля, стоять

не буду – тяжелая сволочь. Давайте уже. Только, бля, не промахнитесь, а то самим надаю в

хлебало…

На твою беду краткая речь очередного племянника возымела действие. Он легко

удерживает тебя на сгибе локтей, и ты чувствуешь подмышками, как играют, напрягаются

бицепсы на его руках. Твои собственные руки безвольно и комично раскинуты в стороны –

пародия на Христа, недоделанный Иисус. Все мужчины затихают и как будто ждут чьей-то

команды – им невдомек, что ожидание новой болевой волны в сто крат тяжелее самой боли.

Или, может быть, наоборот – они как раз смакуют это невыносимо долгое ожидание?

Первый удар наносит дядя Лидии. Тебе-то казалось, он не хочет мараться и только

собирается управлять крепышами, но Петровича обязывали его возраст и опыт – по сути,

удар, им нанесенный, и послужил приглашением к бойне. Так прозвучала команда

действовать, и бывший зэк вновь отошел в сторону. Он въехал тебе прямо в живот, немного

ниже того места, куда била Лидия. Татуированный кулак ушел в мягкую плоть, не встретив

ни малейшего сопротивления. От этого мощного давления твой желудок невольно

уменьшается в два раза и бросается к горлу – съешь ты чего накануне, облеванной груди не

миновать, но ты только кашляешь надсадно и глухо хрипишь. Переводить дыхание больше

нет возможности, потому что удары начинают сыпаться на тебя один за другим.

Братья Лидии хорошо усвоили последнее напутствие дяди – твое лицо они не трогают, а

вот с животом и грудью обходятся, как с боксерской грушей или свиной отбивной. «Избитые

сравнения», - бредишь ты, только и мечтая о том, чтобы потерять сознание. Но оно остается

с тобой, ни на секунду не покидая, и глаза не закрываются, хотя ты жаждешь. Приходится

неотрывно смотреть и мысленно отмечать каждый новый выпад. Два брата, пыхтя и сменяя

друг друга, молотят по твоему животу в одну и ту же точку. Постепенно – ты констатируешь

– физическая боль сменяется представлением о боли, и теперь нарывают уже не живот или