Помню тебя - [29]
Да он действительно и был бухгалтером, наш шеф, проработавший тридцать лет на базах «Сельхозтехники» и сумевший поставить дело образцово: в условиях обычной нехватки запчастей распределять их по инструкции, но и по разуму; а потом, уже перед самой пенсией «брошенный» к нам в отдел — в порядке укрепления научного руководства. И Василий Иванович не то чтобы укрепил — его лысоватый зачес, его беспомощное «только», кот Петька в дверях и недисциплинированность сотрудников были предметом иронии в институте, — но дело шло, и в наш полуподвал на Солянке, оторванный от остального НИИ, институтское начальство заглядывало редко и настроено было снисходительно.
— …Только вы, Толя, от автобуса не уходите, — повторил шоферу наш зав.
Но, конечно, шофер Толик, перемещаясь вслед за полуденной тенью, ушел спать совсем в глубь перелеска, и, когда снова нахмурилось небо, его опять искали и хором аукали. Но никто не промок. И вообще, неплохая выдалась в этот раз «яблочная» картошка.
Однако в понедельник Тому слегка знобило, И Кирюшкино обычное перед отправкой в сад «хочу другие колготки» раздражало. В горле было шершаво. То ли начинается ангина, то ли, может, обойдется. Но лучше позвонить Василию Ивановичу, что она поработает дома. У нее как раз тексты и словари с собой.
Так Тома и решила. И, как человек в общем добросовестный, проделала все, что в таких случаях полагается: обвязала горло шерстяным платком, теплые носки надела. Выпила каких-то таблеток, внимательно вчувствовалась в свое состояние. И поняла, что действительно заболела.
Огорчилась от этой мысли и даже переводить не смогла. А уснула… Почитала и пошила, взяла Кирюшку пораньше из сада, затеяла уборку. И позвонила в отдел только на следующий день.
И тут ей сказала Леля, что шефа нет. Вот так как-то нет. И никто не знает, в чем дело. Нужно что-то предпринимать… Наверное, что-то с шефом случилось. Но что предпринимать и где его искать? Потому что тут вдруг все с недоумением поняли, что не знают, ни где он живет и с кем, ни телефона Василия Ивановича. И чем-то ведь он вроде бы болел… А если живет один? Увезут на «Скорой», и сообщить некому. Неизвестно, куда фрукты нести…
— Неловко, правда, Томик… Ты давай не хандри, прекращай! Кешку-то не заразила? Ну ждем!
Между тем горло у Тамары совсем опухло и голос сел, так что к вечеру стало почти невозможно говорить по телефону. С горя она решила поработать. И перевела дневную норму. А Василий Иванович, оказалось, был привезен вчера в клинику с микроинфарктом. Приступ случился прямо на улице. Посещениями просят пока не беспокоить.
…И заболел-то он как-то ненастоятельно! Не просто инфарктом, а микро: будто чтобы излишне не обеспокоить… «Мелкие, множественные поражения сердечной мышцы». И ходил он с этим, возможно, давно. Такое бывает. Томе вспомнился совхоз, как посерел шеф лицом, когда казалось, что вот-вот их накроет ливнем. Теперь ему с месяц лежать, потом ходить осторожными шагами инфарктника. И уже поговаривают, что придет новый завотделом.
Но это еще когда, и будет ли… А пока что все суетились, собирали на апельсины и бегали бестолково туда-обратно. Так что кот Петька недовольно покинул свой пост в дверях и перебрался на подоконник.
…Новый шеф пришел знакомиться с отделом недели через две. Это был крепкий седой человек, Кочетков. Кандидат наук и отставник.
Все растерялись, потому что нового шефа ждали, но не так скоро. И Григорянц, удивленно округлив ласковые карие глаза и приподнявшись на стуле, первым как-то несолидно и невнятно представился: «Алик…» Хотя никто еще ни с кем не знакомился, просто в нашу главную тесноватую комнату о девяти столах вошел в сопровождении ученого секретаря института этот крупный, седой, и сразу почему-то всем все стало ясно.
Сергей Андреевич Кочетков листал в меньшей комнатке, своем временном кабинете, каталоги и планы, просил охарактеризовать уровень и работоспособность внештатных авторов и выписал для себя в блокнот данные по ведущим исполнителям. Записал Римму Строеву, Власова, Витю Шестова. Они старшие научные и руководят темами. Подошел Лев Сигалев, солидно и уверенно представился и был также вписан.
Тома сидела у себя в углу, образованном двумя шкафами, и было ей неловко и грустно… Но почему? Все, наверное, правильно: Василию Ивановичу теперь лучше, и это он сам решил не возвращаться в отдел. У него, оказалось, есть одинокая дочь в Архангельске и малолетняя внучка. Он выйдет на пенсию и уедет к ним. Все правильно, конечно… Но как же так, легко как-то? Без каких-то, что ли, слов — о нем, о прежнем. Будто инспекция, а не знакомство…
Изящный Ираклий Рум, ученый секретарь института и всегдашний полпред дипломатии, представил Кочеткова предельно кратко. Прозвучало примерно так: что, мол, в рекламе не нуждается. Сказал о перспективах и планах. Перспектива была: переезд отдела с Солянки в основное здание института. На прощание Ираклий Луарсабович раскланялся со всеми, взмахнул полами узкого строченого плаща, обнадежил и ободрил взглядом Кочеткова.
Глаза их встретились, но лишь отчасти… Что-то необычное, в стороне, отвлекло внимание нового зава. Рум проследил за взглядом Кочеткова и увидел на окне рыжего кота. Ученый секретарь испанисто щелкнул пальцами, рассеянно сказал: «А-а… кошки-мышки…» — и погладил Петьку.
Новая книга прозаика Натальи Головиной — исторический роман о духовных поисках писателей и деятелей демократического движения России XIX века. Среди них — Тургенев, Герцен, Огарев, Грановский. Непростым путем они идут от осознания окружающего мира к борьбе за изменение его.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
В рассказах молодого челябинского прозаика затрагиваются проблемы формирования характера, нравственного самоопределения современного молодого человека. Герои рассказов — молодые рабочие, инженеры, колхозники — сталкиваются с реальными трудностями жизни и, преодолевая юношеские заблуждения, приходят к пониманию истинных нравственных ценностей.
Книгу московского писателя, участника VII Всесоюзного совещания молодых писателей, составили рассказы. Это книга о любви к Родине. Герои ее — рабочие, охотники, рыбаки, люди, глубоко чувствующие связь с родной землей, наши молодые современники. Часть книги занимают исторические миниатюры.
Герои произведений В. Тарнавского, как правило, люди молодые — студенты и рабочие, научные работники, пребывающие в начале своего нравственного и жизненного становления. Основу книги составляет повесть «Цвет папоротника» — современная фантастическая повесть-феерия, в которой наиболее ярко проявились особенности авторского художественного письма: хороший психологизм, некоторая условность, притчевость повествования, насыщенность современными деталями, острота в постановке нравственных проблем.
Первая книга молодого белорусского прозаика Владимира Бутромеева написана нетрадиционно. История трогательной любви подростков, встреча с полуграмотным стариком, который на память знает целые главы из «Войны и мира», тревоги и заботы молодого сельского учителя, лирическая зарисовка пейзажа, воспоминания о далеких временах — все это органически входит в его рассказы и повести, в которых автор пытается через простоту будней осмыслить нравственные и философские проблемы, рано или поздно встающие перед каждым человеком.