Помню тебя - [31]

Юра Власов все повторял, что нельзя так увязывать — и пачки рукописей, и гранки, все вперемешку, потом две недели ничего не найдешь… Тома по домашней кропотливой привычке с безнадежным рвением вытирала тенета с оборотной стороны шкафов. Горянчиков панически охлопывал себя и оттирал запачканные чем-то брюки.

Новый зав, Сергей Андреевич, снова и снова выяснял у кого-то по телефону: нужно ли все так срочно? Ему объяснили, что подворачивается прекрасный вариант: по обмену с Горкомхозом институт получает еще несколько квартир за выездом жильцов, им предоставляют площадь в новых районах. Но нужно, в свою очередь, срочно отремонтировать и сдать жилотделу строение № 3 на Солянке.

К концу дня разобрали едва половину шкафов и связок с документами. На разоренном становище остался бродить кот, то и дело брезгливо вылизываясь и нервно потряхивая длинным хвостом.

А наутро новость. Жильцы одной из квартир возле института уже не хотят переезжать «черт-те куда в Бирюлево», требуют пересмотреть ордера и отвергают все возможные резоны. И вообще, пожарная инспекция воздерживается от разрешения на въезд в эти квартиры учреждения, ссылаясь на отсутствие там аварийного выхода. А то, что его нет и в теперешнем помещении отдела, во внимание не принимается: дело прошлое, и другой район.

Начались смутные дни. Потом недели. В строении № 3 на Солянке тем временем уже лились белила. И вот-вот приступят разбирать перегородки. Прокопчук, еще более унылый, чем обычно, звонил в разные инстанции, требуя прекратить работы в полуподвале. Банк не возвращал внесенное по счету, а из СМУ кричали в трубку, что людям надо получать зарплату и они не могут простаивать!

Работали, как могли, в малой, еще не разворошенной комнатке бывшего отдела. А часть сотрудников — уже на новом месте. То и дело ездили туда и обратно, чтобы по дороге продышаться от запаха купороса, проникавшего из соседнего кабинета и коридора. Потом чуть слабее, но едко пахло составом для укладки паркета. Работы за стеной продвигались.

Новый зав по возможности пресекал беспорядочную миграцию и всем своим видом демонстрировал решимость ничему уже не удивляться и собственным примером показать, как преодолеваются временные неувязки и трудности.

Стало известно, что выписывается наконец из клиники Василий Иванович. И, как положено, состоятся торжественные проводы его на пенсию и вручение всегдашнего подарка, давно освоенного нашим профкомом, в виде настольных часов со сверхточным электронным ходом. Безусловно, Василий Иванович заедет и в свой отдел. Было решено подарить бывшему начальнику еще что-нибудь от всех нас. Чтобы по-настоящему на память: заметное, душевное и с выдумкой.

«Что-нибудь… я не знаю, что», — сказала об этом Альбина.

Альбина Усова у нас формулирует все и всегда невнятно и по-инопланетному искренне. То и другое без привычки очень странно для тридцатипятилетней замужней женщины с дипломом экономиста. К примеру, совершенно неясно: могла бы она работать у кого-нибудь, кроме Василия Ивановича, который ее статью для словаря, начатую примерно так: «Оптимальные размеры хозяйственной единицы — это, минуя цепочку рассуждений, — оптимистические размеры…» (то ли опечатка, то ли обычный инопланетный ход), рассматривал с разных сторон и чуть ли не на свет, просил переставить «оптимистические» в конец, подкрепить выкладками необычную для научной статьи образность, и — хо!.. — получалось интересно.

Видимо, в Альбине невостребованно жила душа рассеянного, немного несуразного человека, мыслящего нелинейно; наверное, именно она проглядывала в ее фиалковых глазах за толстыми стеклами очков, когда, например, Альбина объясняла контролерам автобуса, что у нее не хватало копейки до пятачка, чтобы взять билет, но дело вообще не в этом, потому что она едет в обратную сторону, и пусть они не затрудняются ходить с нею в милицию, потому что она сама завтра привезет штраф, ну, куда нужно…

«Бывают такие люди, просто не способные мыслить и изъясняться ординарно. Но они дают идеи», — заключил года два назад, когда Альбина только появилась в отделе, наш начитанный Вадим Горянчиков.

Так вот, Альбина отправилась с коллективной тридцаткой в кармане искать по художественным салонам что-то для души и с выдумкой для бывшего шефа. И в общем в отделе не шутя надеялись, что это у нее получится: только бы Альбина не заблудилась… Новому шефу об этом ничего не сказали. Это было как бы их интимное дело. Потом в случае чего объяснят.

Альбина добросовестно объехала по начерченным для нее маршрутам художественные салоны в центре. И слегка растерялась. Цены кусались. А стандартную повсюду чеканку — в виде символической девушки-весны с сомнительной пластикой движений — хотелось, получив такой подарок, тут же передать его кому-то еще… Однако расстраивалась Альбина недолго. Доверительно посоветовалась с шофером такси и покатила в комиссионный магазин.

«Не всякий раз, конечно, но захватить кое-что можно: и хрусталь; бокалы разные — фу ты, ну ты! — бывают. Если, конечно, подъехать к трем, когда выставляют принятое до обеда», — расписал таксист.