Помни меня - [23]

— Если мы заразимся холерой, то все умрем, — сказал Уилл мрачно. — Мы должны найти способ, чтобы заставить их вымыть трюмы. Здесь столько крыс, что я просто боюсь за нас всех.

— Я попробую что-нибудь сделать, — ответила Мэри.

— Что такая мелочь, как ты, может сделать? — возразил он высокомерно.

— Я могу попросить за нас, — сказала она. Мэри поняла, что Уилл сомневался в ней, и это придало ей решимости.

— Ты можешь попробовать, но это ни к чему не приведет, — произнес он. — Они хотят, чтобы мы все умерли, тогда они смогут наполнить плавучую тюрьму новыми арестантами, которые тоже умрут. Сколько же денег это им сэкономит — целую уйму!

— Ты позоришь Корнуолл и всех его жителей! — заорала Мэри на него. — Такие разговоры точно никому не помогут.

— Если тебе удастся сделать так, что трюмы вымоют, я на тебе женюсь, — крикнул Уилл в ответ и хрипло захохотал.

— Берегись, как бы я не поймала тебя на слове, — крикнула Мэри в свою очередь.

Сара слабо улыбнулась, когда Мэри рассказала ей о своих планах.

— Охранники не приведут тебе сюда ни Тенча, ни Грэхема, — сказала она. — На тебя даже не посмотрят.

— Я должна попробовать, — настаивала Мэри.

Стучать по двери не было никакого смысла: никто никогда не подходил. Мэри просто подождала, пока охранник спустится и скомандует двум женщинам вынести отхожие ведра, и, как только он открыл дверь, она налетела на него.

— Я должна увидеть капитан-лейтенанта Тенча или лейтенанта Грэхема, — заявила Мэри.

— Отвали, — сказал он, отталкивая ее палкой. — Никого ты не увидишь.

— Увижу, — возразила она и схватила его за руку. — Если ты не передашь одному из них мое сообщение, я позабочусь, чтобы тебя наказали.

— Ты? Чтобы меня наказали? — Его узкие глаза стали еще уже. — Ты что же, думаешь, там наверху кто-то послушает слова чертовой каторжницы?

— Только попробуй этого не сделать, — ответила Мэри угрожающе. — Повторяю еще раз: передай им сообщение или берегись.

— Отвали, — ответил он, но на этот раз в его тоне было меньше уверенности. Он приказал двум женщинам взять ведра, загородив Мэри дорогу палкой.

— Скажи им! — заорала она, когда он хлопнул дверью и закрыл ее на засов. — Скажи им, будь ты проклят, это важно!

Мэри попыталась снова заговорить с охранником, когда женщины вернулись с ведрами, но ответ был тот же. Час шел за часом, никто не приходил. Она посмотрела через люк на темно-серое небо и заплакала. Еще у нескольких женщин поднялась температура, и Мэри боялась, что, если все останется так, как есть, все они через неделю будут мертвы.

— Ты сделала, что смогла, — сказала Сара, пытаясь ее утешить. — Уилл сказал правду: им все равно, если мы умрем.

— Может быть, это и справедливо по отношению к большинству из них, но я не поверю, что так думает Тенч или Грэхем, — возразила Мэри. — Просто не поверю.

Она не знала, какое сейчас время суток, потому что солнца не было видно, но ей показалось, что близилось к вечеру, когда вошел охранник.

— Эй, ты, наверх, — скомандовал он.

Это был не тот, которому Мэри раньше угрожала, но она почувствовала, что он знает обо всем, поскольку впервые он не ударил ее палкой. Дойдя до конца наклонного трапа, Мэри глотнула свежего воздуха, и от этого у нее закружилась голова.

На палубе стоял лейтенант Грэхем.

— Ты хотела видеть меня? — спросил он.

Мэри рассказала все.

— Трюмы нужно вычистить, — умоляла она. — Если этого не сделают, мы все сдохнем от холеры.

Грэхем оставался безучастным, и это взбесило ее.

— Если мы все заболеем, вы тоже заразитесь, — произнесла она горячо. — Ради всего святого, сделайте что-нибудь, вы же не хотите, чтобы на вашей совести была смерть всего корабля.

Он посмотрел на нее одним из своих долгих, проницательных взглядов.

— А что ты сделаешь для меня, если я сделаю то, что ты просишь?

Мэри сглотнула. Она не ожидала, что он будет торговаться с ней.

— Все, что вы захотите, сэр, — ответила Мэри.

— Я не хочу, чтобы это произошло против твоей воли, — сказал Грэхем, и впервые по его лицу Мэри увидела, что он нервничает.

— Я тоже не хочу, чтобы вы помогали тем людям, которые находятся внизу, против своей воли, — ответила она.

Он отвел глаза и посмотрел на море, и Мэри увидела, что он борется со своей совестью. Не из-за того, правильно ли будет дать заключенным умереть из-за нехватки свежего воздуха, а правильно ли уступить просьбе женщины, потому что он хочет ее.

После паузы, которая показалась ей бесконечной, он снова повернулся к ней.

— Я отдам приказ, чтобы трюмы вычистили, — сказал Грэхем сурово. — А ты придешь ко мне, когда остальных женщин отошлют обратно.

К тому времени, когда женский трюм вычистили, было уже темно. Женщин подняли на палубу, и вечерний суп и хлеб раздали там, а охранники тем временем спустились вниз выполнить свою работу. Для тех женщин, которые никогда не выходили из трюма с того момента, как их привезли сюда, это оказалось настоящим потрясением. Они в страхе припали к палубе, дрожа от свежего морского ветерка, и глаза их были пусты, словно они ослепли от дневного света.

Состояние некоторых из них шокировало Мэри. В темноте трюма она не могла видеть всего ужаса. От некоторых остались лишь кожа да кости, все были бледные, исхудалые и апатичные, и грязь так глубоко въелась в их кожу и волосы, что одного мытья оказалось бы мало, чтобы отчистить их. Мэри увидела язвы на коже под кандалами, и ползающих по ним вшей, и следы от крысиных зубов на тощих руках и ногах. Она поняла, что, к несчастью, чистка трюма не поможет им, если они не получат лучшей еды. Мэри сомневалась, что все они доживут до высылки.