Помни меня - [7]

свое неодобрение на старом языке, на котором Анника не получала воспитания, чтобы с

легкостью понять. Свен резко говорил с Мари по-шведски, на этот раз нарушив правило, не говорить на старом языке в американском доме Ларсонов. Мари Ларсон отпрянула и

больше ничего не сказала, а Свен довольно усмехнулся дочери.

Отец Анники был сложным человеком. Его шрамы войны были не только

физическими. Потеря правой голени во время битвы при Геттисберге сильно ожесточила

его. Но то, как он кричал от кошмаров большинство ночей, на протяжении ее детства, во

многом характеризовало Свена Ларсона. Он сжег свой шерстяной костюм Союза Штатов

после возвращения в Висконсин, и он презирал эти ежегодные парады исполненные

патриотизма. Свену нравилось прикладывать руку к груди и объявлять, что любовь

приютившей его страны счастливо живет там. Внутри, как это и должно быть.

— Это место, куда ты уедешь, — сказал он Аннике с уверенностью и, похромал из

дома на своей деревянной ноге. Она поняла. Сильный швед одобрил это решение. Две

недели спустя она отправилась в путь к месту её назначения.

Извозчик сбился с пути, когда настал вечер. Морщинистого старичка звали Скаджс, он сплюнул коричневую слюну, бесстрастно разглядывая станцию. Его глаза сузились, когда мистер Хейс принялся ругать его.

Голос Скаджаса был ледяным. — Ты просто сядь, новичок, до того, как я заткну этот

умный ротик.

Хотя Анника была озадачена угрозой худощавого человечка, мистер Хейс попятился

и спокойно помог женщинам собирать ветви мескитового дерева. Когда огонь уже

полыхал, это немного оживило временный лагерь. Скаджс наскоро сообразил жаровню

над костром и передал Аннике оловянную тарелку, показывая, что она должна съесть

часть содержимого.

— Ягоды Аризоны, — он усмехнулся и Анника осторожно укусила. Пестрые

красные бобы были мягкими, но сытными.

Когда взошло солнце, Скаджс легко снова нашел путь. К концу полудня показалась

покосившаяся станция, расположившаяся на пути в Феникс. Мистер Хейс слегка с

сожалением поклонился Аннике, прежде чем исчезнуть. Она была благодарна миссис

Тарбери за приглашение провести ночь в ее доме. Повозка до Раздор-Сити не двинется с

места до утра.

Мистер Тарбери был кривоногий и без правой руки, что указывало на него, как на

еще одну жертву войны. Отличительное медленное произношение характеризовало его

как южанина, того, кто воевал на противоположной отцу Анники стороне. Иногда она

удивлялась тому, как пейзаж и люди ее страны настолько сильно разделились из-за

событий, которые закончились еще до ее рождения. Это было основной темой всей ее

жизни. Для многих выживших, это всегда будет битвой. Всегда будут мертвые и боевые

вскрики, боль лишений и вонь смерти. Это была точка преткновения во вращающейся

вселенной.

На теплоту отношений в пожилой паре Тарбери было приятно смотреть. У них была

одна дочь, проживающая в Сан-Диего. Рождение их первого внука стало причиной

путешествия миссис Тарбери к побережью.

Мистер Тарбери отсчитывал кучки пуль для магазина, пока его жена откинулась на

шаткое кресло-качалку и положила ноги на потрепанные подушки. Она спросила Аннику

о том, где она остановится в Раздор-Сити. Лысеющий мистер Тарбери поднял голову при

названии города.

— Это твоё место назначения? Раздор-Сити? — он перевел взгляд от Анники к жене

и обратно. Аннике стало немного неловко от какого-то скепсиса в его голосе.

— Да, — медленно призналась она, её руки опустили двойные острые спицы,

которыми вязала. — Я буду преподавать в Раздор-Сити.

— Хм, — проворчал мистер Тарбери, пока левой рукой катал кучку пуль в коробке.

— Немного грубое место для леди.

— Элвин, — предупредила мисс Тарбери, поерзав, когда качалка застонала под ее

весом.

Ее муж пожал плечами. — Золотая лихорадка привлекает всяких.

Он кивнул на Аннику.

— Почему все знают о Скорпионе? Рудники приходят и уходят вместе с

постоянным потоком сомнительных людей, — он сделал паузу, очевидно, раздумывая

сказать кое-что. — На этом пути возникают кое-какие проблемы. Разбойники с большой

дороги. Воры и убийцы, самые ужасные на Территории. Они называют себя дэйнсами, —

покачал он головой с мрачной усмешкой. (Прим.The Danes –

что в переводе с англ. – датчане, люди, проживающие

в Дании).

Аннике стало интересно: — Они из Дании?

— Неа. Это только фамилия их лидера. Каттер Дэйн. Большой парень в ладах с

перочинным ножом. Безжалостнее, многих из них. Только этим летом одна

путешествующая леди… (Прим.Cutter Dane –

дословно — Резак Датчин).

— Элвин! — прервала его миссис Тарбери и поднялась с кресла. Она заткнула мужа

суровым взглядом, и он пожал плечами, возвращаясь к подсчетам.

Миссис Тарбери попыталась поднять настроение, пока смотрела, как ее гостья

размещается в маленькой комнате, которая принадлежала ее дочери.

— Тебе чертовски повезло, ты пропустила жаркий сезон, — выдохнула она. —

Октябрь один из благоприятных месяцев в этой дыре.

— Это очень отличается от того, к чему я привыкла, — призналась Анника,

пробираясь сквозь слои ночной рубашки. — Но это все равно прекрасно. По правде, я не

уверена, что представляла себе Висконсин. Я вижу, что это тяжелая жизнь и планирую

встретиться с ней лицом к лицу.