Полюшко-поле - [67]

Ударом кулака Бугай сшиб с ног младшего сына старосты и, завладев его карабином, бросился на помощь Кролику, который, работая штыком и прикладом, гнал в камышовые заросли ревущих быками немцев. Теперь Иван мог оценить чемпионские удары Кролика. Винтовка в его руках так и летала. Выпад — блеск штыка, взмах — удар приклада, и уже лягушатники качаются в траве.

Кролик остановился у камышовой заросли. Дал по двум бегущим немцам несколько выстрелов. Оглянулся лихой боец, хотел что-то крикнуть на радостях своим товарищам. Как вдруг из-за плеса вороном каркнул немецкий пулемет. Схватился Кролик за грудь, и показалось товарищам, будто в его руках затрепетал на ветру красный платок. Видно, все еще не веря в смертельную рану, словно пробуя свои силы, сделал он несколько шатких шагов и, падая на тропку, только и успел сказать:

— Ужалила…

Еще раз каркнул немецкий пулемет. «Фить-фить-фить» — близко пронеслась свинцовая стайка пуль. Туго пришлось бы разведчикам, если бы старшина Пляшечник не метнул в ответ трофейную гранату с длинной белой деревянной ручкой и не угодил бы прямо в пулеметное гнездо. Но пулеметные очереди позволили бежавшим в камышовые заросли гитлеровцам оправиться от испуга и повести оттуда ответный огонь.

— Отходите, я прикрою! — Пляшечник вставил в трофейный автомат полную обойму.

Иван с Ниной сделали перебежку и тут увидели, как из камышей на соседние бровки выскочили немцы, одетые в зелено-коричневые маскхалаты.

— Товарищ старшина, нас окружают! — крикнул Иван.

Под огнем пронеслись разведчики по бровке, пролетели по лужку и скользнули в овраг.

— Быстрей! — торопил Пляшечник. — За нами погоня!

Но уже не хватало сил бежать с прежней скоростью. Немало верст отмерили ночью разведчики. Дышать становилось все тяжелее, ноги подкашивались.

— Ой, нога… — сказала Нина, когда они очутились на околице села.

За скирдами сена белела знакомая хата Христи.

— Спасайтесь, товарищ старшина… За селом лес… Еще успеете добежать… А я не могу бросить Нину… Она ногу подвернула в проклятом овраге.

— Спасайся кто может? Что ты мелешь? А ну, прикуси язык! — С этими словами Пляшечник взял на руки Нину. — Открой дверь, Иван.

Они вошли в пустую хату. На полу и лавках валялись брошенные пузырьки с лекарствами, разбитые блюдца. Видно, в большой спешке оставляли хозяева хату, даже золотые сережки, изогнутые молодым месяцем, забыли на столе.

Пляшечник закрыл дверь на засов, подпер ее двумя рогачами.

— Будем держать оборону… Патронов маловато… Бить по немцам только одиночными выстрелами.

— Возьми мой автомат, Ваня, дай мне винтовку, — попросила Нина.

Бугай помог ей подняться по лестнице на чердак и принялся топором проделывать в соломенной крыше бойницы для круговой обороны. Старая, слежавшаяся, крепко связанная в пучки солома пружинила, как резина. При каждом ударе топора Иван покрывался густой пылью. Он жмурил глаза и чихал. Неожиданно что-то зазвенело под топором. Бугай разгреб солому и вскрикнул:

— Вот это находка!

Под стрехой лежала завернутая в промасленную тряпку новенькая десятизарядная винтовка с двумя патронными ящиками. Иван порылся в соломе и даже присвистнул от удивления. Он увидел четыре гранаты с красными глазками. Кто-то поставил их на боевой взвод. Быстро спустившись вниз, Бугай показал Пляшечнику находки.

— Теперь понятно… Партизанская хата.

Старшина, продолжая посматривать в окно, положил на лавку гранаты, погладил ладонью покрытую лаком десятизарядку. — Наша… Родная…

— Эй вы, там, в хате, сдавайтесь! — послышалось из-за скирды сена. — Мы вас только допросим и отпустим, если добровольно сложите оружие.

— Я же мог пристрелить эту собаку. Эх… — сплюнул Иван.

— Господин староста, мы тебе ночной горшок золота принесли. А ты хочешь нас допрашивать. На, получай звонкую монету! — Старшина Пляшечник послал на голос пулю.

Это послужило сигналом к перестрелке. Из-за плетней заскрежетали железные ленты пулеметов. По чердаку, по всем окнам грянули карабинные залпы. В шум боя ворвались трескучие автоматные очереди.

От зажигательных пуль задымилась крыша. Но Иван справился с очагами пожара. Нина следила за перебежками гитлеровцев и после каждого выстрела стреляной гильзой делала на ложе винтовки отметину.

— Сдавайтесь! — продолжал выкрикивать староста.

Нина хотела взять его на мушку, по осторожный Кваша не выглядывал из-за стога. Два немецких подрывника, перепрыгнув через плетень, бросились к входной двери с ящиком тола, но так и остались лежать в будяках, срезанные пулями Нины. Неудачной оказалась перебежка и для немецкого офицера. После выстрела Нины забился в судорогах посреди дороги и застыл на желтом песке зеленым крабом. И как только сняла она с дерева «кукушку», немцы поняли: на чердаке снайпер — и притаились.

— Ну, как вы тут? — поднимаясь по лестнице, заглянул на чердак старшина.

— Держимся, — ответил Иван.

— Берегите, друзья, карманную артиллерию. План такой: дождаться темноты и гранатами пробить себе путь.

— До ночи еще далеко.

— Надо выстоять. — Старшина полез вниз.

— Если бы все это видела моя мама… — прошептала Нина.

— Ничего хорошего не принесет нам затишье.