Полюшко-поле - [45]

Выскользнуть из огневого мешка удалось только нескольким грузовикам, замыкавшим колонну, и они помчались на Рогозов.

Где-то еще потрескивали одиночные выстрелы. Вагин принес знамя эсэсовского полка и бросил его к ногам комдива.

— Полный разгром!

— Спасибо тебе, Вагин, и твоим бойцам спасибо! — Комдив по-отцовски обнял майора. — Ну, а теперь на очереди лагерь. Выступай, товарищ командир полка.

Выслав вперед разведывательную группу, Вагин выдвинул на фланги по стрелковому взводу. Но окружить фашистских охранников не удалось. Грохот близкого боя всполошил и насторожил их. Они усилили в лесу дозоры, и те, заметив наших разведчиков, дали три сигнальные ракеты. С вышек залязгали железными лентами пулеметы, и вся эсэсовская свора побежала к Днепру.

Вагин вихрем влетел в распахнутые лагерные ворота и, сдержав коня, удивился. Вышки, ров, тройной ряд колючей проволоки, казарма, деревянные бараки, выкрашенные в мрачный цвет. За короткий срок палачи успели оборудовать застенок по всем правилам тюремной техники.

Майор, привстав на стременах, заглянул в глубь тюремного двора. Пленники без сапог и пилоток, одетые в грязные, рваные шинели, лежали на чахлой, пожелтевшей траве.

— Товарищи, свобода! — крикнул Вагин.

Тюремный двор загудел. Пленники вскочили, бросились к всаднику.

— Вы свободны, товарищи, — обратился к ним майор.

Его окружили.

— Что, началось наше наступление?..

— Наконец-то дождались!..

Майор не стал их разочаровывать. Он только спросил, из какой они армии и где попали в плен.

— Из Двадцать шестой.

— Под Каневом окружили нас, на левом берегу.

— Фашисты дали нам прикурить.

— За пять дней у каждого полжизни отняли.

— Уничтожать будем, как бешеных собак, — раздалось из толпы.

Заметив у ворот старшину Пляшечника с группой бойцов, Вагин приказал ему немедленно направить в лагерь всех полковых поваров с походными кухнями и тронул коня.

В лесу командир полка нагнал передовой отряд и выяснил обстановку. Охранники, не принимая боя, поспешно откатывались на Гусенцы. Вагин решил на плечах отступающих ворваться в приднепровское село и отрезать их от переправы.

Лес заметно поредел. Дорога шла по песчаным буграм. Сухой глубокий песок мешал погоне.

— Броском вперед!

После этой команды песок под сапогами зашипел. Бойцы выскочили на луг и там насели на хвост отступающего отряда.

Еще одно усилие — и Гусенцы!

Уверенный в победе, Вагин вылетел из леса и поскакал на вороном жеребце по твердой луговой дороге.

Знойный воздух, распоротый посвистом пуль, неожиданно наполнился мгновенно нарастающим сухим металлическим треском и грохотом.

Вот тебе и Гусенцы!

Вагин на скаку осадил коня.

— Стой, ребята, давай назад! — во весь голос скомандовал он с седла.

Противник встретил наши наступающие цепи шквальным огнем. Маленькая церквушка и камышовые крыши хат потонули в грозовой дымке пороховых облаков. Немецкий гарнизон прикрылся щитом огневого вала.

Село Гусенцы, как определил Вагин, фашисты успели превратить в сильный опорный пункт. Штурмовать такую крепость днем с легким стрелковым оружием было бессмысленно.

Как только немцы поставили на лугу огневую завесу, майор оттянул своих пехотинцев. Немецкие артиллеристы, как видно, все еще уточняли обстановку и медлили с переносом огня. Через несколько минут огневой вал, сотрясая землю, тяжелыми скачками достиг лесной опушки, но бойцы уже укрылись в старых окопах, неизвестно кем и когда отрытых.

После артиллерийской грозы Вагин ждал вылазки. Все приготовились к отражению контратаки. Но противник втянул в село обоз и притих. Майор оставил в окопах боевое охранение и, вскочив на коня, помчался к полковнику.

Он прискакал в лагерь, когда комиссар только что окончил речь и комдив, желая освобожденным успешного выхода из окружения, напутствовал их:

— Расходитесь, товарищи, в разные стороны небольшими группами. Помните: в окрестных селах немецкие заставы. Обходите их. Экономьте продукты, выданные вам на дорогу. Продвигайтесь на восток только ночью. Днем отдыхайте, маскируйтесь в лесах и оврагах. Вы должны перейти линию фронта и снова стать под знамена нашей родной Красной Армии.

Слушая комдива, Вагин соглашался с ним: «Да, в этой обстановке нельзя поступить иначе. Разве можно влить в дивизию тысячи безоружных людей? Через несколько суток кончатся все продукты и голод заставит нас выйти нз лесу».

Как только лагерь опустел и всех тяжелобольных врачи забрали в медсанбат, комдив приказал саперной команде поджечь деревянные бараки, а ряды колючей проволоки разметать трофейной взрывчаткой. Потом он выслушал Вагина и заметил:

— Сюрприз… Ты слышишь, комиссар, какая полевая крепость у нас в тылу оказалась? Скверно. А что скажет начальник штаба?

— Надо наблюдать за Гусенцами. И, как говорится, беда идет — вторую ведет… В баках кончилось горючее. Запас бензина ограничен. К месту нашей стоянки можно доставить только пушки, продукты, патроны и раненых. Придется уничтожить целую колонну машин.

— Что делать?.. Не будем же дарить ее врагу.

Водители выслушали приказ начальника штаба молча, потупя головы.

«Уничтожить все лишние машины, и в первую очередь — легковые. Шутка сказать! Вот так просто взять и расстаться на скорбной дороге с верной «эмушкой», да еще прикончить ее своей собственной рукой», — возмущался в душе Бугай. Конечно, есть нерадивые шоферюги, даже гайки не подкрутят, а вот он сердце свое в машину вкладывал. «Эмка» в крепких переплетах побывала, а исправная, послужить еще может на славу. Бензин тоже найдется, НЗ имеется. Бугай бросился к полковнику: