Полюс Лорда - [19]

– Что же можно сделать, бороться за изменение законов? – спросил я.

Он оторвался от газеты.

– Законов? Боюсь, что сроки упущены. Сейчас нужно решить – что сделать, чтобы эти господа не разгуливали на свободе. – Он наотмашь ударил кистью по газете и, понизив голос, прибавил: – Их нужно убрать!

– Вы предлагаете… – Резкий шум в микрофоне, а затем голос стюардессы возвестили о приближении к цели путешествия. Мы стали застегивать пояса, пока стюардессы суетились, убирая посуду.

– Познакомимся! – предложил мой спутник и протянул мне руку.

Мы поболтали еще о том о сем, обменялись карточками.

Выяснилось, что Брут Кольдингам – так звали моего знакомца – тоже проживает в Нью-Йорке.

Расстались мы перед багажным отделением. Еще через минуту я выходил из здания аэропорта.

Потемневшее небо, увешанное бледными вечерними звездами, мягким колпаком накрывало Майами. Сладкие запахи тропических цветов, пальм и южной сосны кружили голову.

***

За два дня я почти управился с делами. Назавтра предстояло лишь заключительное заседание с членами местного правления. Перед ужином я успел выкупаться в океане – остановился я в прибрежном отеле Холидэй-Инн, – а после ужина, сняв сандалии, бродил до темноты по берегу, по щиколотку в теплой воде.

Потом мне это наскучило; я выбрался на улицу и мимо ярко освещенных отелей направился к своему. Уже на полпути заметил большую призывную надпись: «Добро пожаловать! Все напитки – в полцены!» Не скажу, чтобы меня очень тянуло выпить, но и пройти мимо такой оказии не всегда удается.

Я свернул к отелю и, войдя через парадный вход, стал спускаться в бар-погребок, когда, взглянув перед собой, обомлел от неожиданности: навстречу, к выходу, шел мой отец. Притом не один, а под руку с девушкой, молодой хорошенькой брюнеткой. Оба весело смеялись.

Заметив меня, отец смутился.

– Здравствуй… Ты что здесь делаешь? – начал он растерянно, и так как я сам еще не пришел в себя, он продолжал:

– Это Пэгги, секретарша нашей ассоциации. Познакомьтесь, Пэгги!

– Хэлло! Ах, как это мило! – приветствовала меня красотка.

– Я здесь по делам… – начал я.

– Как это мило!

– Здесь у вас очень красиво… – хотел продолжить я.

– Ах, как замечательно!

И так далее… И кто это, какой легкомысленный болтун придумал, что краткость в выражении мыслей – трудный дар. С Пэгги можно было хоть час стоять за такой простой, но содержательной беседой, хотя, конечно, она очаровывала не одним умом. Я не без зависти поглядывал на родителя. Секретарша промышленной ассоциации! Как же! Вот вернется в отель и усядется за машинку! Хо-хо! Знаем мы этих секретарш! – Я вдруг почувствовал, что, как и Пэгги, могу мыслить кратко и просто.

– Ты где остановился? – прервал мое зломыслие отец. Я назвал отель.

– Так это рядом! – обрадовался он. – Я тебе позвоню утром, вместе и позавтракаем, ладно?

Я не возражал; мы простились. Усевшись за баром, я почувствовал, что пить не хочется. Чтобы стряхнуть с себя неприятное ощущение, заказал напиток. Помогло наполовину. Выпил еще и почувствовал себя одиноким. Еще и еще…

Утром я проснулся с головной болью. Побрившись и уложив вещи в чемодан, я уже выходил из комнаты, когда зазвонил телефон. Память о вчерашнем у меня отшибло, и я вспомнил об отце, только услышав его голос. Мы договорились встретиться у него в отеле…

Когда я подошел к его столику, отец выглядел смущенным.

– Ужасно спал, – пожаловался он. – Не терплю мягких матрасов.

– Когда ты был в последний раз у доктора?

– Пусть он идет к черту! – вспылил отец, но тут же, сбавив тон, пугливо спросил: – Что, плохо выгляжу?

– Неважно.

– Это все от этих напитков. Льют какую-то гадость – чистая отрава!

– Тебе и хорошие напитки вредны, – отвечал я.

– Ладно, не учи! Не твоя забота!

– Конечно. Это Салли придется с тобой возиться.

– Не будет она возиться. – Отец вздохнул. – Очень я ей нужен!

Мы завтракали молча. Уже за кофе отец поднял голову.

– А знаешь, – сказал он, – когда она укладывала мои вещи, нашла в чемодане фляжку с коньяком. Вынула и понесла прятать. Я рассердился: «Положи, говорю, обратно!» А она открыла фляжку и говорит: «Хорошо, тогда уж поровну; я отопью половину, а остальное бери!» И, вижу, не шутит…

– И что же?

– Вот и пью всякую дрянь вместо порядочного коньяка. – Отец засмеялся, лицо его подобрело… – И еще эта теплая пижама, – продолжал он. – Я объясняю, что здесь жара, так нет: – «На дворе, говорит, жара, а в отеле мороз; простудишься».

Уже простившись, он повернулся ко мне:

– Ты смотри, не того… не проболтайся, значит, гм… насчет вчерашнего!

Я улыбнулся:

– С кем не случается.

– Вот-вот, с кем не случается, – охотно подхватил отец и затем с виноватой хитрецой добавил: – Оттого, что мужчина иногда погуляет на стороне, температура в аду не повысится ни на один градус! – И, довольный собственной остротой, он хлопнул меня по плечу и направился к двери. Да, иногда он умел быть великодушным.

***

Всю обратную дорогу я думал о Дорис. Почему-то именно сейчас создавшееся положение представилось мне во всей своей несуразности.

Нравится нам или нет, но мир так устроен, что маленькому мужчине – будь он семи пядей во лбу – не к лицу волочиться за высокой женщиной! Это закон, дикий, но непреложный! И он не единственный. Их много, таких законов. Ими можно возмущаться, но игнорировать их так же рискованно, как игнорировать закон земного притяжения…