Полярный круг - [21]

Шрифт
Интервал

Наноку стало досадно, словно его застали за подглядыванием недозволенного. Он потоптался на месте, придвинулся ближе к Марине и тихо сказал:

— Прости меня… Но ты очень красивая.

— Ну что ты…

— Правда.

— Отец на тебя смотрит…

Вельботы были уже у самого берега. Вдоль бортов вода плескалась, открывая бугристую серую моржовую кожу, клыкастые головы, усаженные жесткими и острыми усами.

Анахтыкак привстал на корме. Нанок поймал его взгляд, и они улыбнулись друг другу.

Вельботы причалили.

Трактор вытянул на галечный берег сначала добычу, а затем и сами вельботы.

Все стало просто. А бывало, в детстве весь Наукан брался за буксирный конец, и под ритмичные возгласы старшего на берег медленно вытягивали моржовые туши, а когда охотничье счастье было особенно благосклонно, то и кита… Сегодня трактору потребовалось меньше минуты, чтобы выдернуть из зеленой воды моржа.

Женщины из разделочной бригады тут же принялись за дело.

Анахтыкак подошел к сыну и крепко пожал ему руку, словно они были просто хорошо знакомые. Марине он улыбнулся.

Захватив теплое, кровоточащее моржовое сердце, Анахтыкак с сыном начали медленный подъем к дому. Позади оставалось море, покрытый кровью галечный берег, белые вельботы, устало опершиеся на деревянные подставки, чайки, прыгающие возле свежей моржовой требухи. Там же осталась и Марина.

— Уже в отпуск приехал? — спросил отец.

— В командировке я.

— А-а…

— Древности всякие собираю. В тундре был.

— Как там?

— Мне понравилось.

— В море тоже хорошо, — с оттенком ревности произнес Анахтыкак.

— Я ведь никогда не был в оленеводческом стойбище. Там я кое-что приобрел для нашего музея. Старое кожаное ведро.

— Кожаное ведро? — усмехнулся Анахтыкак. — Я бы тебе новое сделал.

— Для музея чем старее, тем лучше, — ответил Нанок.

Анахтыкак остановился передохнуть и повернулся к морю.

Солнце было уже совсем низко, и две длинные человеческие тени тянулись к домикам, которые ярко горели стеклами окон, и само дерево стен желто светилось. Море выбегало из-под крутого берега и, казалось, чуть приподнималось к горизонту, к маленьким облачкам, похожим на белые льдины, лежащие на воде. Оно было спокойно, и мощное его дыхание отчетливо доносилось до высокого берега.

— Почему Марину не позвал?

— Как-то не подумал, — растерянно ответил Нанок.

— Из дому позвони по телефону.

— Хорошо.

Атук ждала мужчин. Она молча взяла моржовое сердце, положила в таз и принялась хлопотать на кухне.

Анахтыкак стянул с себя охотничью одежду: плотный ватник, надетый вместо кухлянки, штаны из нерпичьей шкуры, торбаса — и остался в одних сатиновых трусах и в майке.

— Будем мыться.

Нанок повиновался и последовал за отцом в просторные сени, где Атук уже приготовила цинковое корыто и два больших ведра — в одном горячая, в другом холодная вода. Здесь же был большой деревянный ковш с ручкой из моржового клыка.

Как же он мог забыть об этом ковше? Нанок схватил его и принялся разглядывать, забыв о мытье.

— Я тебя жду, — нетерпеливо сказал отец.

Нанок спохватился, смешал воду и принялся лить на спину, грудь отца. Анахтыкак мылся с удовольствием, кряхтел, фыркал. Его сильное, мускулистое тело так и скрипело под струями воды. Вымывшись, он заставил Нанока раздеться и поставил его в корыто.

Критически оглядев тело сына, Анахтыкак усмехнулся и сказал:

— Не мешало бы тебе одно лето как следует погрести.

— Вернусь в Анадырь, займусь спортом, — ответил Нанок, подставляя спину под струю воды. — Там есть большой спортзал. Буду штангой заниматься, гантели куплю…

— Лучше бы что-нибудь полезное поделал, — с укоризной сказал отец. — Вот приезжай в отпуск, я тебе за лето все мускулы таким железом налью, что твоя штанга!

Моржовое сердце уже жарилось на сковородке. Хорошо проперченное, сдобренное чесноком, оно было необыкновенно вкусно.

— А не скучаешь по свежему мясу в Анадыре?

— Там мясо продается в магазине, — ответил Нанок. — Оленина, баранина, говядина… Куры бывают.

— Я тебя спрашиваю про нерпичье и моржовое мясо, — сказал Анахтыкак. — Не скучаешь?

— Скучаю.

Анахтыкак почему-то победно посмотрел на жену, словно она сомневалась в том, что сын может забыть родную пищу…

— Две вещи должен человек нести через всю жизнь, — назидательно произнес Анахтыкак, — свой родной язык и вкус к родной пище. Когда он это помнит, не важно, где живет, — он все равно остается эскимосом, чукчей, грузином или русским… А почему ты не звонишь Марине?

— Я и забыл, — смутился Нанок.

Он прошел в комнату. Телефонный аппарат стоял на столе. Рядом лежал отпечатанный на машинке список абонентов селения Нунямо. Около тридцати номеров. Нанок набрал номер.

— Алё, — услышал он в трубке хриплый голос. Это была бабушка Хальханау. — Кто это говорит? — спросила она уже по-эскимосски.

— Это я, Нанок.

— Тебе, наверное, Марину?

— Да.

— Она ушла в клуб. Там ее ищи.

Нанок положил трубку и вернулся к столу, на котором уже стояли чайные чашки.

— Она в клубе, — сказал он, усаживаясь.

— И тебе полезно туда сходить, — заметил Анахтыкак. — Посмотри, как наша молодежь веселится. А то выучился и вроде бы сторонишься бывших товарищей и сверстников. Это нехорошо — кичиться своим образованием. Неизвестно еще, что важнее — собирать дырявые кожаные ведра или бить кита гарпуном…


Еще от автора Юрий Сергеевич Рытхэу
Конец вечной мерзлоты

Роман "Конец вечной мерзлоты", за который автор удостоен Государственной премии РСФСР им. М.Горького, возвращает читателя к годам становления Советской власти на Чукотке, трудному и сложному периоду в истории нашей страны, рассказывает о создании первого на Чукотке революционного комитета. Через весь роман проходит тема нерасторжимой братской дружбы народов нашей страны.


Хранитель огня

Во второй том избранных произведений Ю.С. Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием "Под сенью волшебной горы", - книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народов Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни советской Чукотки.


Сон в начале тумана

4 сентября 1910 года взрыв потряс яранги маленького чукотского селения Энмын, расположенного на берегу Ледовитого океана. Канадское торговое судно «Белинда» пыталось освободиться от ледяного плена.Спустя некоторое время в Анадырь повезли на нартах окровавленного человека, помощника капитана судна Джона Макленнана — зарядом взрывчатки у него оторвало пальцы обеих рук. Но когда Джон Макленнан вернулся на побережье, корабля уже не было — моряки бросили своего товарища.Так поселился среди чукчей канадец Джон Макленнан.


Под сенью волшебной горы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Когда киты уходят

В книгу известного советского писателя вошли произведения, которые составляют как бы единое целое: повествование о глубоких человеческих корнях современных культур народов Чукотки, прошедших путь от первобытности к зрелому социализму.От древней легенды о силе человеческого разума до сегодняшних проблем развития самобытного хозяйства и искусства эскимосов и чукчей, о сложных судьбах людей Севера, строящих новую жизнь на Крайнем Северо-Востоке, рассказывают произведения Юрия Рытхэу, вошедшие в сборник "Полярный круг".


Чукотская сага

Впервые этот сборник был выпущен в 1953 году и назывался «Люди нашего берега».В его состав вошли рассказы: «Окошко», «Люди с того берега», «Тэгрынэ летит в Хабаровск», «Анатолий и Инрын» (новое название «Товарищ»), «Трубка мира», «Старый Мэмыль смеётся последним», «На шхуне «Мэри Сайм»», «Новогодняя ночь» (новое название «Рождественская ночь»), «Судьба человека», «Соседи на десять суток».В этот сборник включены новые рассказы: «Двадцать банок сгущёнки», «Пять писем Вали Крамаренковой», «Последняя яранга», «Песня о двух ветрах».Рисунки Т.


Рекомендуем почитать
Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.