Поляна, 2014 № 02 (8), май - [24]

— Совсем разные?

— Совсем. И давай договоримся: все они — правда.

— Давай попробуем. Начинай говорить, Тимур.

— То, что происходило в Италии, называлось спецоперацией «Ида». Спецоперация проведена успешно. Ее участники представлены к правительственным наградам.

— И Илона тоже?

— Нет, Илона находится в психиатрической лечебнице. И это было одной из задач «Иды».

— Ее-то за что? За то, что она меня укусила?

— Нет, Илона была чем-то вроде двойного агента. Карликовая Мата Харри, которая заигралась. От жадности, наверное. Она просто сдавала Анри разным разведкам.

— А кому правительственная награда? Анри?

— Правительственная награда — тебе. А Анри, если бы не ты, через неделю был бы перекуплен британцами. Ну, а потом, года через два, скорее всего, отравлен. А теперь он наш. Вместе со своей… сберкнижкой.

— А что такое «Ида»?

— «Ида» — это «Илона — Дуся — Анри».

— Ух ты! А ты, значит, Штирлиц?

— Нет, я, скорее, Плейшнер… который не ошибся с цветами на окне.

— О господи! А я, значит, Кэт?

— Ты — пастор Шлаг. И давай эту тему закроем. Для тебя все это закончилось.

— А если бы у меня ничего не получилось?

— Тогда вместо тебя явилась бы Алла.

— Алла? И что?

— И были бы лишние жертвы. Она, кстати, все это время была в F.

— Ух ты!

— А так, благодаря тебе, все обошлось мирно. За Илоной пришли наши люди в белых халатах… Их привел Ганеш.

— Тоже наш человек?

— Конечно. А Анри сейчас летит в Москву. И его там встретят как нужно.

— Мне показалось, — сказала я грустно, — что он хороший человек.

— Он неплохой человек. Но НЛП берет и плохих, и неплохих. Его тупо закодировали, так сказать, на любовь к Илоне. Ты сама видела эту… любовь. Его раскодируют и мирно завербуют. Все будет хорошо.

— А если бы она действительно отравилась?

Тимур опять помолчал.

— А за что, думаешь, дают правительственные награды?.. Такого поворота никто не ожидал… Просто ты спасла операцию.

— Нужны мне ваши награды! Повесьте их себе знаете куда!.. Агенты, сберкнижки… Политика какая-то… Я так ждала этой встречи, так ждала, а ты!..

Я заплакала. Тимур с минуту дал мне выплакаться. Потом сказал:

— Не плачь, Дуся. Ты сделала очень важное дело. Деньги здесь на двадцать пятом месте. Пошлости, конечно, хватает… А где ее нет? Даже на кладбище люди умудряются пошлить. Но… Представь себе, что благодаря вот этому твоему перевязанному мизинцу и ушибленному бедру не сядут на иглу полмиллиона Робертов… И здесь нет никакого пафоса, Дуся, поверь. Я понимаю, что похож на положительного генерала из советского фильма. Такой… герой-резонер…

— Анри — наркоторговец?

— Нет. У него у самого сын наркоман. Его просто разводили наши империалистические товарищи. Через эту кусачую красавицу. Кстати, она сама не знала, на что разводит Анри. Там были не только наркотики с террористами. Там был полный букет смертельной пошлятины. И теперь уже тема точно закрыта. Хорошо?

— Хорошо.

— Дальше. Мой дед в 1941 году получил тяжелое ранение под Псковом. Эшелон с ранеными разбомбили немцы. В живых осталось трое. Среди них мой дед. Местные крестьяне на телеге повезли их до ближайшей деревни. Это была деревня Кресты. Везли несколько часов, и двое по дороге умерли. А мой дед выжил. В Крестах его выходила твоя бабушка — Евдокия Ивановна. Он был практически безнадежен, но она сделала невозможное. Потом он воевал до 45-ого. После войны стал разведчиком. Твоей бабушке он писал, один раз приезжал в Кресты. Предлагал ей работу в Москве, в Ленинграде. Предлагал взять твою маму, помогать ей с медицинским институтом. Но она отказалась. Она хотела жить рядом с могилой Петра Петровича.

— Я ничего об этом не знала.

— Я тоже не знал. Дед был разведчиком. Очень серьезным. Его жизнь частично рассекретили только через 20 лет после смерти, год назад. Мне дали его письма, его дневник. Так я нашел тебя. Прошлое, оно возвращается. Оно умеет ждать.

— Как героин, — зачем-то сказала я.

— Прошлое — это долг, который надо возвращать. Все это немного похоже на кино, правда?

— Да, похоже. На индийское. Ты Джимми. А я — «ача, ача».

Тимур улыбнулся:

— И теперь последнее. Совсем не связанное с предыдущим. Совсем. Можно?

— Можно.

— Будь моей женой.

Странно, но я даже не удивилась. Черная дорога стремительно вонзалась в ослепительно белые снежные поля, изогнувшиеся дугой горизонта, и в сиренево-синее небо без единого облачка. Невидимое солнце было где-то над нами, наверное, в своем низком зимнем зените.

— Не говори сразу, Дуся. Подумай.

— Хорошо.

— Может, поспишь?

— Хорошо.

Я заснула и спала глубоко, ровно и без снов.

Когда я проснулась, желтое солнце светило слева, нависая над посиневшими снегами. Тимур улыбнулся мне:

— Подъезжаем к Курилкам.

28. Возвращение прошлого

Зимний день давно уже перевалил через полдень. Часа через полтора начнет темнеть. Синяки теней растянулись на золотистом снегу. Было нехолодно, градусов пять-шесть ниже нуля. Толстые сизые голуби ходили на своих алых культяпках вокруг курилкинских помоек. Казалось, что они плюшевые и ходят испуганным строевым шагом, как разжиревшие генералы, которых вдруг заставили маршировать перед главнокомандующим.

Немного защемило: вот оно, мое прошлое. Мелькали знакомые и полузнакомые лица. Как всегда — много пьяных. Мигалки были сняты, но многие то ли с ленивым, то ли с недобрым интересом оглядывались на нас. Мы проехали мой бывший магазин. «У Дуни» было снято. Вот и правильно: нет больше той Дуни. Три мучительно кривых тополя. Облезлая зеленая палатка.