Поляна, 2014 № 02 (8), май - [23]

В самолете пахнет детскими леденцами. Надо отключить мобильник. Самолет рулит, потом тормозит, начинает разгоняться. Я засыпаю вместе с ощущением, что затылок приятно вдавливается в сидение.

Во сне я лечу куда-то назад. Одна, над Крестовским полем. С восторгом кувыркаюсь в воздухе. Господи, как хорошо! Какой-то теплый, властно ускоряющийся поток несет меня все дальше и дальше назад. Вдруг — мысль: а почему назад? Пытаюсь взлететь вверх. У меня это легко получается, но все равно, и там, вверху, я лечу назад. А может, это как раз не назад, а вперед? Надо повернуться лицом туда, в это неясное «вперед». Я поворачиваюсь, и тут же чувствую, что опять лечу назад. Я запуталась. Мне страшно. Я резко дергаюсь вправо. Пожалуйста, поток разрешает мне сколько угодно лететь вправо, но все ускоряющееся движение назад не прекращается. Я пытаюсь камнем упасть вниз, на поле. Пусть я разобьюсь… К своему ужасу я действительно лечу со страшной скоростью вниз. Я зажмуриваюсь перед самой землей, но ничего не происходит. Я открываю глаза и вижу, что снова лечу над полем. Я знаю, что я как бы с другой стороны поля, то есть вроде бы под полем. Но здесь — то же небо и тот же полет назад. Господи, что же мне делать? Куда я лечу? Вдруг ко мне приходит яркая, до боли в сердце, отзывающейся в левой ключице, мысль: чтобы понять, куда я лечу, в это таинственное и страшно «назад», надо хорошенько всмотреться вперед, туда, откуда я лечу. Это же так просто! Я изо всех сил вглядываюсь в горизонт. Я даже делаю пальцами «китайские глаза», как в школе, чтобы лучше видеть, что написано на доске. Нужно поймать глазами нужное место, нужную точку. Поймала. Да, там что-то есть, в этой точке. Что-то очень важное. Вот оно. Я чувствую, что просто физически хватаюсь глазами за точку, как руками. И оно начинает увеличиваться. Чем быстрее я лечу назад, тем цепче я держусь глазами за точку, словно на километры растягивая свое невидимое тело. И тем быстрее оно растет.

Там — зима. Пронзительный солнечный день. Яркий, ослепительный, девственный наст.

Вот она, розовая березка, моя тарзанка и около нее кто-то стоит. Кто это? Конечно, Тимур. Я его никогда не видела, но сразу узнала. Невысокий. Джинсы, черная куртка, без шапки. Русые волосы, простое и как раз в этой своей простоте особенно красивое лицо. Серые глаза. Он весело улыбается и от его дыхания идет сладкий пар. Я отчетливо чувствую сладкий запах пара, снега и зимы. Он кивает мне головой и говорит: «Лети сюда, Дуся!» Я отвечаю: «Сейчас, Тимур!»

Я страшно напрягаюсь, чтобы пересилить поток. Я стискиваю кулаки и даже пытаюсь так же сжать пальцы ног. В это мгновение я ощущаю сильный толчок и просыпаюсь.

Самолет тряхнуло при посадке, и раздались аплодисменты.

Я была в полном и ясном сознании. Сон меня вылечил. Я включила мобильный и набрала номер Тимура.

27. Джимми, Джимми! Ача, ача!

Номер был занят. Через полминуты высветилось сообщение: «Жду». Я набрала телефон мамы:

— Мамочка, здравствуй, я уже тут. Я прилетела. Я скоро-скоро к тебе приеду, может быть, завтра, даже сегодня.

Очередь на паспортном контроле была долгой. К итальянцу, который стоял передо мной, подстроились еще пятеро. Только после этого до меня дошло, что я стою не в той очереди. Хотя там, для граждан РФ, тоже народа хватало. Может, я стала неместной?

Потом долго-долго не давали багаж. Мой чемодан пришел предпоследним.

У Тимура занято. Снова смска: «Жду».

На выходе я увидела его сразу. Он был точно такой, как из сна. Только куртка была снята и висела на локте. Он кивнул мне и улыбнулся.

Сначала, не зная, что делать, я протянула ему руку. Он пожал ее, а потом мы поцеловались.

— Ну, куда, Дуся, едем? — спросил Тимур.

— Домой.

Мы помолчали.

— Поехали к твоей маме, — сказал он.

— В Кресты?

— В Кресты.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. Часа через три мы там. Можем заехать через Курилки. И — обратно в Москву. Можем взять с собой и маму.

Я усмехнулась:

— А в Курилки зачем? Проститься с прошлым?

— Можно сказать и так… В общем, это по пути. Ты знаешь. Возьмешь что-нибудь из вещей, если тебе надо.

Почему-то я вспомнила о Сяве.

— А можно я возьму Сяву?

— Сява — это кто?

— Это кошка. Бездомная, вернее, подъездная.

— Бери.

— Слушай, а как же мы успеем до Крестов за три часа?

— У нас мигалка.

— А-а-а…

Чемодан кто-то взял из моих рук, я обернулась, это был Сергей:

— Привет, Евдокия!

— Привет, Сережа, спасибо.

Мы пошли к выходу. Стоял солнечный морозный день. Запах гари и бензина казался сладким. Я видела, как Тимур выдыхает этот сладкий пар, и мне стало весело и как-то надежно.

На стоянке нас ждали два черных джипа. В один сели мы с Тимуром, в другой — Сергей. Там, в другом джипе, сидели еще двое.

— Охрана?

— Вроде того. Я сяду за руль.

Мы с Тимуром поехали впереди. Охрана — за нами. Долго и бестолково толкались на выезде из аэропорта. Вышли на шоссе. Тимур и Сергей включили мигалки, и наши джипы рванули на сто сорок по левой.

— А это обязательно? — спросила я. — Эти мигалки?

Тимур помолчал. Его пауза.

— Обязательно, потому что мы везем тебя.

— Во как!

— Слушай, Дуся. Сейчас я буду говорить тебе самые разные вещи.