Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [95]

Однако же, несмотря на явную практическую выгодность таких браков, они сравнительно редки, так как по издавна установившемуся у киргизов обычаю калым, платимый за их девушек гораздо больше, чем калым за сартянку; почему лишь немногие могут жениться на киргизках, это – во-первых, а во-вторых, у большинства сартов не принято брать невест издалека. И сарты, и сартянки искони привыкли жить и умирать там, где они родились. С понятием о мусафире (странник, чужеземец, человек, живущий не на родине) в умах обоих связывается крайне мрачное и вместе с тем чисто детское представление об отсутствии родственников, а потому и полной якобы беспомощности. Это пугает и невесту, и ее родителей, почему и согласие на отдаленные по расстоянию браки дается в большинстве случаев крайне неохотно.

В домашнем быту сартовская женщина является хозяйкой и работницей лишь постольку, поскольку это вяжется с основными, касающимися ее, положениями религии, признающими мужа главою семьи и предлагающими ей, женщине, избегать взгляда посторонних людей. Муж должен добыть деньги или продукты; жена обязана приготовить из них пищу и одежду[415].

В зависимости от этих положений на обязанности женщины лежат главным образом те лишь работы, которые могут быть производимы ею внутри ичкари. Таким образом, главнейшими обычными ее занятиями являются: приготовление пищи, доение скота, метение внутреннего двора, пряжа, шитье и кормление шелковичных червей листьями, доставляемыми ей мужчиной вместе с водой, дровами, а также и кормом тому дойному скоту, который содержится в хлеве внутреннего двора.

Такие дела, как торговля, купля и продажа и пр., всегда лежат на мужчине, ибо для женщины считается неприличным ходить на базар. Она, правда, ходит туда, но сравнительно редко и в тех лишь случаях, когда заменить ее некому. Личные торговые операции женщины ведутся ею всегда через каких-либо посредников, по большей части через мужа или других родственников.

Мы знали одну очень богатую женщину, которая, овдовев, вышла замуж за одного из своих работников, очень расторопного и сметливого малого, к которому она имела большое доверие, в его руки она передала ведение всех ее торговых и других дел.

Случаи, когда грамотная жена помогает мужу в ведении торговых счетов и других письменных работах, сравнительно очень редки, так как женщин, хорошо знающих грамоту и счет, очень и очень немного.

В тех семьях, где муж и жена живут согласно, на все вообще предприятия муж решается не иначе, как посоветовавшись с женой или, по крайней мере, сообщив ей свое решение[416]. Если жен несколько, то муж советуется по большей части с одной лишь старшей, первой женой.

К нам много раз обращались или с просьбою дать денег взаймы, или с предложением вступить в компанию по тому или другому торговому или земледельческому предприятию. Если со стороны мужа следовало соглашение, то его спрашивали, согласна ли и жена; если следовал отказ, то просили не торопиться с ним, а предварительно посоветоваться с женой, ибо она может найти это возможным или выгодным.

Следует, однако же, заметить, что такое правило соблюдается главным образом лишь в среде земледельческого населения, нравственный мир которого во всех вообще отношениях смело может быть назван наиболее симпатичным в сравнении с другими классами или слоями туземного общества.

Далее, говоря о занятиях и работах женщины, мы будем иметь в виду лишь кишлачное земледельческое население и класс небогатых горожан, так как в среде богатых купеческих семей и состоятельного бывшего ханского служивого люда женщина не занята ничем почти, кроме шитья и вышивания.

В этой среде для исполнения черных домашних работ имеются или служанки ак-чач, или рабыни – джури. В служанки идут почти исключительно одни лишь бездомные вдовы, достигшие такого возраста, когда на выход замуж не остается более никаких надежд. Живут они по большей части за пищу и одежду, а деньги если иногда и получают, то в самых ничтожных количествах, обыкновенно не более 10 р. в год. (Ак-чач – значит «белые волосы»).

До прихода русских в Фергану во всех почти богатых семьях были и рабы (кул), и рабыни (джури). Как те, так и другие – исключительно дунгане[417] – привозились сюда в детском возрасте из Кульджи и Кашгара, где приобретались здешними торговцами, имевшими дела с названными городами, или увозом, или покупкою у родителей. В Фергане мальчик-раб продавался от 70 до 100 р., а девочка-рабыня – от 50 до 80 р. серебром.

С приходом русских рабство было объявлено более не существующим. Большинство рабов покинуло своих прежних хозяев, а рабыни все почти остались на местах, так как они или были замужем за работниками и служителями своих прежних хозяев, или слишком молоды для того, чтобы начать самостоятельную жизнь. Некоторые же просто не имели надобности ходить куда-либо, так как жилось сравнительно сносно. За такими дунганками и по сие время осталось название джури.

В тех зажиточных семьях, где жены взяты из бедного класса, очень нередки случаи, когда обязанности их прислужниц – ак-чач исполняют матери этих жен или другие их родственницы, положение которых ровно ничем не отличается от положения обыкновенных служанок.