Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [166]

Выборное начало нанесло решительный удар этому старому порядку вещей, ибо народ, имевший старые счеты с родовичами, изверившийся в их готовности служить интересам бедного люда и возлагавший надежды на свою собственную среду (что, конечно, далеко не всегда оправдывалось), в этой последней стал искать себе официальных представителей, весьма часто поступаясь при этом интересами и целостностью рода, которая при новых условиях утратила наибольшую часть своего прежнего практического значения.

Подобные этим результаты дало и введение податной реформы.

Несмотря на многие шероховатости частностей этого дела, вроде объедания и обирания землемерами сельских старшин и волостных управителей, которые восстановляли такие нарушения их личных бюджетов за счет народного кармана, народ все-таки видел в существе этой операции стремление русской власти упорядочить податное устройство, устранив из него все то, что, будучи нежелательным с точки зрения государственного фиска, во многих отношениях являлось вместе с тем стеснительным и для населения, что имело, например, место при хераджной системе, когда туземец не смел убрать с поля обмолоченный и провеянный уже хлеб, часто гноя его под дождем до тех пор, пока не явится сборщик податей, не обмерит хирман[547] и не определит той части зерна или ее стоимости, которая должна поступить в казну в качестве хераджной подати.

Это благоприятное для нас общее первоначальное впечатление, произведенное на туземное население податной реформой[548](по крайней мере в Фергане, где реформа была введена раньше, чем в двух остальных областях), в частности, усугублялось тем обстоятельством, что некоторые из уездных начальников, в качестве председателей уездных поземельно-податных комиссий стоя на страже интересов казны, вместе с тем проявили несомненную и очевидную для туземцев заботливость и об их интересах.

Наряду с большим числом стяжателей и грабителей, из которых большинство остались безнаказанными, среди представителей русской администрации было все-таки несколько таких, которых народ чтил за недюжинный ум и за еще более недюжинную душу. Народ, привыкший видеть в ханских хакимах притеснителей и грабителей, не мог не ценить тех, в ком встречал противоположные качества.

Так было, например, в Фергане с П.В. Аверьяновым, простота образа жизни и обращения, доступность, человечность, правдивость и безукоризненная честность которого так резко бросались в глаза населению, что среди последнего одно время ходили даже слухи о том, что он хасыль, т. е. достигший одной из первых степеней святости, когда человек приобретает способность являться во сне другим людям и предупреждать их о грозящей опасности.

Наличности среди администрации небольшого числа лиц этого разряда оказывалось достаточным для того, чтобы туземцы временно закрывали глаза на действия других, оставаясь при убеждении в совершенстве нашей государственной машины и в высоте нашего закона.

Следует упомянуть также и о том, что к нам, в особенности на первых порах, в разных слоях туземного населения тяготели значительное число молодежи обоих полов и все те, кому претили мелочные и малоосмысленные требования местного мусульманского домостроя.

Здесь необходимо припомнить в общих чертах то, что выше было сказано о строе духовно-нравственной жизни туземного общества накануне нашего прихода в край.

Масса людей тяготилась во многих отношениях действительно тягостными в то время условиями жизни; одних угнетали непрестанные поборы, бесчинства и самоуправство клики правительственных агентов; других возмущала наглая продажность казиев; третьи не могли без содрогания не только видеть то и дело совершавшиеся казни, но даже и слышать о них; четвертые тяготились неизбежной тогда необходимостью лицемерить в сфере показного выполнения, по существу, невыполнимых требований мусульманского домостроя, оснащенного веками установившимися местными обычаями.

Масса людей тяготилась всем этим; но мысль, прочно замкнутая в тиски шариата и совершенно разобщенная с жизнью остального мира, долгое время томилась, не находя никакого выхода из этого заколдованного круга.

Наш приход в Среднюю Азию внезапно, нежданно-негаданно для всего местного люда, внес крупные перемены в это положение, пробив широкие бреши в толстой стене, отделявшей до того времени этот полусонный, замкнутый мирок от неугомонношумного мира европейской цивилизации, причем все это отразилось главным образом на духовной, интеллектуальной жизни оседлого населения, сартов, ибо та же сфера жизни кочевников, не замкнутая в тиски шариата, находилась в относительно лучших условиях.

Водворяясь во вновь занятом крае, русская власть была поставлена в неизбежную необходимость ввести большие перемены в сфере юридической жизни туземного населения: оставив последнему так называемый народный суд, т. е. суд казиев, решающий дела по шариату у оседлого населения, и суд биев, решающий дела по адату у кочевников, русская власть должна была значительно ограничить юрисдикцию этого суда, изъяв из его ведения значительное число уголовных, а частью и гражданских дел и предоставив этому суду карать, согласно шариату и