Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [158]

Это постепенное, но чуть не поголовное падение ишанов было тяжкой, невозместимой потерей для духовной жизни народа, ибо, лишаясь бальзама, он лишался вместе с тем и единственной сколько-нибудь здоровой духовной пищи, которую при посредстве ишанов он находил до того времени в уголках духовной темницы, созданной для него руками ортодоксального книжничества, которое, в свою очередь, отнюдь не могло удовлетворить спросы и потребности народного ума и народной души.

Изверившись в гражданской власти, умевшей только давить и обирать народ и не умевшей создать сколько-нибудь сносные формы государственной и общественной жизни, тяготясь веригами, налагавшимися кликой книжников на все сколько-нибудь значительные явления общественной и частной жизни, местное общество, или по крайней мере та часть его, которая искала мирного убежища для своей души, начинала извериваться, а частью уже изверилась и в этом убежище, в полезности духовного общения с ишанами.

Естественным последствием такого положения вещей явилась, ко времени нашего прихода сюда, значительная расшатанность всего старого уклада, расшатанность не столько внешней облицовки этого уклада, сколько всего того, что должно было считаться и считалось основными его устоями.

А это, в свою очередь, не могло не отразиться на семейном быте, где, по существу, происходило то же, что и в окружавших его внешних, общественных сферах, ибо все то тлетворное, что фигурировало на арене общественной жизни, проникало оттуда и в семью, которая и в мусульманском обществе, несмотря на некоторую долю замкнутости женщины, во многих отношениях более кажущейся, чем действительной, далеко не совсем изолирована от более или менее тесного общения с жизнью общественной.

В семье, подобно тому, как и в общественной жизни, на улице, на базаре, в стенах школы, на разного рода сборищах, на всем лежали оковы устава, старавшегося не пускать живую мысль и живое чувство за очерченный и заколдованный им круг.

Каждый член семьи, начиная с 7-8-летнего возраста, обязывался жить, т. е. действовать, мыслить и чувствовать, по уставу, строго воздерживаясь от всего того, что не было освящено или допущено этим кодексом. Большинство в тайниках своей души не удовлетворялось действительностью: те, которым надлежало покоряться, тяготились тяжкой для них нравственной, а частью даже и физической обузой уставных вериг семейной этики; те, кто по уставу имел право властвовать, наоборот, роптали на житейскую действительность, видимо, тяготившуюся уставом и всячески старавшуюся вырваться из его оков.

При беглом взгляде на семью она казалась очень патриархальной: дети казались любящими и уважающими своих родителей; родители казались очень заботливыми в отношении детей; супруги казались живущими в добром согласии.

Но все это казалось только, ибо в громадном большинстве случаев в действительности все это было только наружным, показным; все это проделывалось для того только, чтобы внешним соблюдением требований устава, отнявшего у человека право на свободу мысли и чувства, прикрыть фактическое неисполнение многих претивших душе или даже совсем-таки невыполнимых требований.

Все это, подобно тому, как и в других сферах туземной жизни, внесло в семью, в сферу интимных соотношений между ее членами, значительную долю неискренности, холодности и даже отчужденности; все это в конце концов привело к крайней слабости тех нравственных уз, которые при несколько иных условиях могут значительно более прочно цементировать семейный конгломерат.

Обязывая детей быть покорными и почтительными к родителям, быть благодарными им и делать им добро, Коран в то же

время, желая сосредоточить все внимание мусульманина только на Боге и на обязанностях в отношении его, желая ради этого удержать верующего от привязанности ко всему вообще мирскому, житейскому, не исключая семьи, старается удержать мусульманина от любви к детям, устанавливая отношения к ним, как к имуществу, отвлекающему от помыслов о Боге.

«Знайте, что ваши имущества, ваши дети только искушение…» (Коран. Гл. 8. Ст. 28. Здесь и ниже выделено Наливкиным. – Примеч. сост.) «Верующие! Из ваших супруг, из ваших детей есть враги вам, потому остерегайтесь их… Имущество наше, дети наши только искушение вам…» (Коран. Гл. 64. Ст. 14–15). «Богатство и дети – украшение этой дольней жизни; но то, что постоянно, – добрые дела, пред Господом твоим, есть лучшее по отношению… к тому, чего чают» (Коран. Гл. 18. Ст. 44). «Обольстительны для людей страстная привязанность к женщинам, к сынам, к полновесным талантам золота и серебра, к отличным коням, к стадам скота, к полям; но это наслаждение только в здешней жизни; прекраснее же жилище у Бога» (Коран. Гл. 3. Ст. 12).

Правда, что такого рода отношения к детям, устанавливаемые Кораном, но малосвойственные среднему, обыденному человеку, относительно слабо привились в народной массе, ибо с ними успешно конкурировала созданная суфистами, под несомненным влиянием буддизма и христианства, духовно-нравственная литература, старавшаяся влить в общественную и частную жизнь между прочим и широкий поток гуманитарных идей, ратовавшая за братские, любовные отношения не только между членами семьи, но и между людьми вообще, проповедовавшая кротость, ласковость, великодушие, сострадание и всепрощение.