Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [108]

Однако же и из мужчин в бани ходят далеко не все, а наибольшее число посетителей бывает на рассвете в пятницу, т. е. после обычных здесь супружеских четвергов.

Религия запрещает мусульманину видеть не только чужие, но по возможности даже и свои аврэт, части тела между поясом и коленами.

Оттого в банях моются или в штанах, или в полотенцах, повязываемых на ягодицы и бедра. Это же постановление служит одною из главнейших причин того, что туземные мужчины и женщины, даже и летом, купаются очень редко.

Вместе с тем в то самое время, как аврэт тщательно скрываются и мужчиной и женщиной от всех вообще взоров, первый не стесняясь работает в одних только штанах, а вторые не считают неприличным кормить грудью ребенка при тех мужчинах, которым не запрещается вход в ичкари.

В массе туземного населения отношения к религии ничем, в сущности, не отличаются от тех, которые наблюдаются и у других народов. К религии прежде всего относятся, как к обычаю, неисполнение которого преследуется общественным мнением, а страх последнего очень развит в сарте, по крайней мере, гораздо больше, чем страх кары небесной.

Дела и поступки разделяются на дурные, грехи (гуннах), подлежащие расправе в геенне огненной, и добрые (саваб), за которые будет вознаграждение. Как те, так и другие, вписываются двумя ангелами в книгу живота. Замечательно, что, несмотря на полную уверенность в существовании и ангелов, и книги, – и сарт, и сартянка об геенне помышляют сравнительно очень редко. Гораздо чаще оба думают о том, нельзя ли инить какой-нибудь такой саваб, совершение которого было бы и нетрудно, а главным образом недорого. Рассыпать зерно на землю грех; а подобрать его – саваб и даже очень большой. Поэтому никто никогда не упустит случая совершить столь душеспасительное дело, да еще совершивши его, сотворит краткую молитву, дабы дело было верней. Таких савабов много, так много, что и не перечтешь: голову мыть по пятницам – саваб; подобрать с земли крошки хлеба – саваб; примирить ссорящихся – саваб; нищему подать – тоже саваб, и так без конца. Очень возможно, что одно обилие савабов и легкость их выполнения уже сами по себе служат до некоторой степени стимулом успокоения сердец по части страха геенны огненной. Иногда для совершения возможно большего саваба составляется компания на акциях.

Так, например, однажды пожилой сарт, вероятно нуждавшийся в пополнении некоторых пробелов своей книги живота, обратился к нам с таким предложением: «Давайте, – говорит, – сообща мечеть выстроим. Вы деньги пожертвуйте, а я работами буду распоряжаться; савабга тинк шерик буламыз» (в савабе будем иметь равные паи). Совершенно как бы коммерческое предприятие какое!

За подобными отношениями к религии непосредственно следует, между прочим, конечно, и суеверие, ибо последнее всегда и везде было верным спутником религии при известных отношениях к ней человека.

Верят почти во все то же, во что верит и русский мужик. Кроме дьявола (шайтан), антихриста (даджаль[431]), добрых и злых духов (парии и див), верят в существование домового-албасты, которого представляют себе в виде растрепанной, косматой старухи, верят и в аджина – нечто среднее между домовым и ведьмой, которая рисуется воображению сарта в образе женщины громадного роста, с косматыми желтыми волосами, портящей людей и наводящей на них, между прочим, и падучую болезнь; уверяют, что аджина может изменить свой внешний вид. Так, например, один сарт говорил нам, что видел аджину в виде огонька, бежавшего по улице. Верят в существование ялмагыз-кампыр – нечто вроде нашей бабы-яги, по поводу которой имеется сказка того же приблизительно содержания, что и у нас (кампыр – старуха). Этим же именем (ялмагыз-кампыр) называют и ворчуний-старух, а название аджина, или албасты, преподносят женщинам, не пригладившим надлежащим образом своих волос. Верят в то, что если качать пустой бишик (колыбель), то ребенок, которому он принадлежит, умрет. Калоши должны стоять непременно около двери, а не то враги хозяина дома размножатся и одолеют его.

Верят в дурной глаз, а потому никому не показывают новорожденного ребенка. Верят в то, что неизбежно должен ослепнуть человек, употребляющий в известных случаях не комочек глины, как это рекомендует религия, а бумагу, тот священный предмет, которому никогда не дают даже валяться на земле, ибо на ней, бумаге, пишется Коран и другие священные книги. Верований этих так много, что есть возможность допустить постоянную фабрикацию их даже и до сего времени.

Попутно с верою в духов и предзнаменования верят также и в колдовство, знахарство и гаданье. Боится жена, чтобы не разлюбил ее муж; идет она к специалисту-мулле и за некоторое вознаграждение (иногда, однако же, до 4 р.) получает от него тумар, бумажку, исписанную приличествующей молитвой или стихом из Корана. Бумажка складывается треугольничком, обшивается в шелковую материю и прицепляется в виде такого амулета к плечу рубахи или халата. У одного знакомого нам сарта было две жены. Вражда между ними была страшная. Однажды младшая жена повествует нам такую историю: