Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [103]
В средней по достатку кишлачной семье, состоящей из 57 душ, ежедневно расходуется хлеба не более двух, много трех лепешек (около 1–1½ фунта) на душу; большее число лепешек съедает лишь мужчина, находящийся в поле или на другой тяжелой работе. Утром на приготовление ун-аш или кучи идет или 34 фунта муки 7–6 ا стаканов катыка, или 6–7 фунтов джугары ا 6–7 стаканов катыка. Вечером, или опять куча из того же количества припасов, или маш-гурундж, на который идет риса около 3–4 фунтов, чечевицы около 1–2 фунтов и несколько стаканов катыка (или 1–2 фунта мелко искрошенного мяса). В такой же семье на приготовление палау расходуется: около 7–8 фунтов риса, от 1½ до 3 фунтов сала и столько же мяса.
По официальным сведениям Наманганского уезда, здесь ежегодно собирается:
Пшеницы около 1 666 400 пудов.
Риса(неободранного) – 662 400.
Джугары (сорго) и проса – 1 333 560.
Предположим, что все это съедается на месте. Полагая в Наманганском уезде около 100 000 душ, получим на каждую в год:
Пшеницы – 16,6 пуда.
Риса – 6,6.
Джугары и др. – 13,3.
Принимая же во внимание, что здесь, так же как и повсюду, распределение жизненных продуктов наравне с другим имуществом далеко не равномерное, мы необходимо должны прийти к заключению о существовании таких бедняков, скудное питание которых, несомненно, ниже только что приведенных нами норм. Мы их действительно и находим. Так, например, в кишлаке Яны-Курган (Наманганского уезда) мы знали сарта, который целую зиму, три месяца, прожил с женою и малолетним сыном на 56 пудах пшеницы, питаясь изо дня в день аталей.
Примеров этого рода можно было бы привести очень много, но это совершенно лишнее, ибо читатель сам, и с достаточной точностью, может составить себе представление о питании того люда, который зарабатывает в неделю от 40 к. до 1 р. 20 к. включительно.
В качестве иллюстрации ко всему сказанному о туземном питании могут служить несколько слов о питании дворовых собак, которые в этом отношении не имеют ничего общего с собаками не только России, но даже, может быть, и целого света. Остатки пищи, куски хлеба и пр. собаки получают здесь в очень редких, почти исключительных случаях, а потому принуждены сами снискивать себе дневное пропитание. Если сарт и бросает собаке кость, то он предварительно и очень тщательно не только обгладывает ее снаружи, но даже разбивает и высасывает содержащийся в ней жир. Только в таком тщательно очищенном виде косточка попадает к собаке. Надо ли говорить о том, что она бросается на нее с жадностью, но что она выжимает из этой косточки, нам положительно неизвестно; мы знаем только, что мелкие кости она дробит своими зубами и глотает.
Однажды сарт, видевший как мы кормили собаку молоком, был положительно возмущен нашим проступком. Во-первых, говорил он, такого дорогого продукта, как молоко, давать собаке не следует, грешно, а во-вторых, у собаки от молока глаза лопнут и вытекут. Сарт не дает собаке пищи частью по исконной привычке, а частью потому, что ему и давать-то ей нечего; но он таким объяснением не довольствуется; он хочет окончательно выгородить себя и говорит, что от молока у собаки глаза лопнут и вытекут. Откуда он это взял, кто его знает, но дело в том, что взял откуда-то и трактует; трактует в течение многих лет и в тоне столь поучительном, что сам наконец уверовал и других всех уверил. Так никто собаке молока и не дает.
Наподобие того, как обгладывается кость, блюдо или чашка от палау или другого кушанья тщательно вытираются левым краем скрюченного указательного пальца правой руки, а иногда даже и просто вылизываются языком.
Таким образом, сартовская собака всегда живет голодом, но голод, как известно, не тетка, научит пироги есть. Сартовскую собаку пироги есть он не научил, но зато в совершенстве приспособил ее к поеданию фруктов, початков кукурузы и даже человеческих экскрементов. Здесь не только не редкость поедание собаками опавшего с деревьев урюка, но даже наблюдались случаи, когда собака вскарабкивается на тутовое дерево и ест ягоды. Мы боимся, что нам не поверят, но мы можем указать даже и на кишлаки, где эти случаи повторяются наиболее часто; это горные или, вернее, предгорные кишлаки Чустского уезда, в которых тутовые деревья разводятся главным образом для сбора с них ягод, идущих на приготовление патоки-ширны (или шинны) и тут-талкана, нечто вроде тутового толокна.
На полях, удаленных от селений, кукурузу приходится окара-уливать от диких свиней, а в кишлаках не знают, что делать с собаками, многочисленными и истребляющими молодые початки кукурузы, разводимой на огородах.
В киргизских аулах, где никаких отхожих мест не имеется, поражает полное отсутствие человеческих экскрементов, пожираемых собаками.
Женщина, ее характер, привычки, знания и поведение в отношении окружающих
В общем характер туземной женщины следует назвать живым и в высшей степени веселым; горе, тоска постигают, конечно, время от времени и ее, но она никогда не поддается им подолгу. Даже при самых крутых материальных и нравственных обстоятельствах жизни она никогда не прочь поболтать, посмеяться, спеть песню, которую, особенно в молодые годы, она напевает и мурлычет чуть не постоянно. Правда, что иногда она напускает на себя слезливость, но слезливость эта, всегда напускная, деланая, проявляется ею в тех только случаях, когда может так или иначе служить орудием достижения той или другой цели.
