Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [102]

Сидят иногда далеко за полночь. Женатые расходятся по домам, а холостые тут же и ночуют. В этих случаях муж и отец становится мало заинтересованным в качестве и количестве домашней трапезы, в которой он не участвует, а потому и питание семьи значительно ухудшается. Чтобы понять значение джуры, следует иметь в виду, что сарт – человек улицы и общественной жизни. Нельзя сказать, чтобы он совсем не любил семьи; нет, на той же улице мы встречаем мужчин, не занятых работой и нянчащихся с детьми. До известной степени он любит семью; он очень любит детей и при возможности всегда балует их, но это не мешает и тяготению к улице. Улица – клуб; на ней народ; на ней жизнь, разговоры, новости. Но зимой на ней или грязно, или холодно, а общество все-таки нужно; вот он и идет в джуру. Дома сидит или благочестивый – суфи, или человек богатый, часто, почти непрестанно, посещаемый гостями, дом которого, в сущности, тоже – джура.

Несколько улучшается или, вернее, разнообразится пища только по праздникам Курбан и Рамазан и во время поста – рузы, так как религия ограничивает лишь время еды, но отнюдь не разнообразие тех продуктов, которые потребляются в пищу[422].

Ежедневное вечернее розговенье, ифтар, происходит вскоре после солнечного заката, вслед за намазом ахшам. У туземцев принято прежде всего съесть маленькую щепотку соли, напиться айрану (катык, смешанный с водой), а затем уже есть хлеб и фрукты, после которых подается одно из перечисленных выше блюд.

За первые же дни недели поста, продолжающегося целый месяц, организмы людей, строго исполняющих постановление религии, до того ослабевают, что к концу рузы желудок делается совершенно неспособным принимать сколько-нибудь значительное количество пищи. Однако же такими ревнителями являются далеко не все. Жена ест потихоньку от мужа и детей, муж потихоньку от жены и детей; сосед потихоньку от соседа и так далее. Постятся и делают постные лица pour faire les apparences[423]. Религия освобождает от поста, между прочим, больных и путешествующих, и мы знали случаи, когда сарт отправляется куда-либо нарочито во время поста. Женщина может не поститься во время кормления грудью. Она не должна поститься в течение шести недель, следующих за родами, и во время менструации[424].

В городах утром пьют чай с хлебом, причем в среде бедного населения чай очень часто заменяется травами, упоминать о которых нам не приходится за невозможностью для нас их определения (определения их научных названий); в кишлаках по утрам приготовляется какая-нибудь жидкая кашица; иногда это разогретые остатки вчерашней пищи.

Днем, около полудня, хлеб или остатки утренней пищи; в городах в это время дня, особенно зимою, нередко варится гурда, маш-гурундж или другая кашица.

Вечером к солнечному закату, a зимой несколько позже, при возможности готовится шавла или другая кашица с мясом или, наконец, палау.

У бедного же населения и вечером – неизменная куча, аталя или что-нибудь в этом роде.

Днем палау варится только для гостей. Палау семья ест всегда почти вместе или, вернее, одновременно, так как детям дают есть обыкновенно в отдельной посуде. Другую же пищу члены семьи едят каждый в отдельной чашке и нередко разновременно. Если вся семья в сборе, то хозяйка наливает себе после всех, а первая чашка подносится ею или мужу, или старшему в семье.

Говоря обо всем вообще оседлом населении Ферганы, вряд ли возможно было бы сказать что-либо верное о среднем аппетите среднего же туземного человека, а потому, вероятно, лучше всего будет перечислить те факты этого рода, которые нам удалось подметить. В общем у мужчин аппетит проявляется гораздо энергичнее, чем у женщин. (Киргизки, наоборот, гораздо прожорливее мужчин и всегда готовы есть все, что угодно, лишь бы это не было харам – поганое). Между мужчинами наибольшее количество пищи способны принимать: 1) те возчики, арбакеши, которые ходят целыми обозами и, составляя на это время артели, привыкли питаться сравнительно очень хорошо, пo крайней мере гораздо лучше того, как они питаются дома; 2) состоятельные купцы, ведущие такую торговлю, которая вызывает частые поездки, и 3) весь вообще чернорабочий люд. Наименьший аппетит замечается у тех мужчин, которые долго пробыли в медресе (высшей школе) и обладали в это время скудными средствами существования.

У женщин кишлачных аппетит лучше, чем у городских; у состоятельных лучше, чем у очень бедных, желудки которых привыкли к крайне ограниченному употреблению пищи.

Вместе с тем у всех вообще мало-мальски bоn’-тонных[425] молодых женщин и девушек принятие пищи в очень ограниченных количествах служит одним из орудий кокетства. Про такуо говорят, что она ест чимчиляп – щипочками, по-воробьиному.

Здесь же заметим, что сарты никогда почти не относятся к запору, как к патологическому состоянию организма, что твердая консистенция экскрементов считается нормальной и что к разжижению последних туземец относится всегда с большею боязнью.

Не менее интересны, конечно, и количества пищи, ежедневно потребляемой туземцами, но и тут нам придется обратиться опять-таки к частным фактам, оговорившись предварительно в том смысле, что мы будем иметь в виду одно лишь малосостоятельное население, так как состоятельный и богатый люд, потребляющий