Полтава - [14]

Шрифт
Интервал

Гетман поманил вояк к кровати, прошептал, зачем званы. Не слушал ответных нареканий на Кочубея и Искру, а обратился к стародубскому полковнику Скоропадскому, называя его хозяином полкового города, как принято издавна:

   — Пан Стародубский! Тебя царь уважает. Бери, пан Иван, казаков, сколько надо, поезжай к царю да расскажи на словах. Бумага не передаст горя... Вольно собаке и на владыку лаять... Стыд... Хоть бы перед смертью дали покой, quies, как говорит лекарь. Покарает Бог грешников...

Гетман с усилием крестился, еле-еле перенося руку через бледное лицо, зыркал на молчаливого, всё ещё красного Анненкова, а так смотрел в угол, где мелкими каплями истаивала высокая восковая свеча и где бледный Франко усердно молился печальной Богоматери.

Скоропадский, лысый, высокий, могучий человек, кивал огромной головою. К царю — не в корчму. Можно сгореть, как горит от свечного пламени ночная бабочка. Разве по правде загнали в Сибирь Палия, который недавно правил в Хвастове? Но с другой стороны, утешал себя полковник, лишний раз на глаза царю... Гетман при смерти... Известно, есть помоложе: черниговский Павло Полуботок, миргородский Данило Апостол... Но и самому неохота быть последним. Да и домой заедешь. Там молодая жена Настя Марковна. Повидаться сладко...

   — Сделаю, пан Иван! — ответил Скоропадский.

Прочих полковников гетман отпустил сразу.

   — За Мотрушо мстит Василь, — громко сказал Трощинский. — А тех подговорил... Если, мол, поталанит, так и вам хорошо...

   — Искре отставка, — добавил Горленко. — Вот и...

Гетмана удовлетворило услышанное. О Мотруне, Кочубеевой дочери, и о нём, немолодом уже человеке, долго гомонили: и причаровал крестницу, и сватать её собрался — одним словом, ославил. А теперь от разговоров польза: месть за дочку! Мотруня же во всём гожая дивчина! Цвела, аж горела... Ласковая, а в ответ на казацкую речь, на казацкие песни под бандуру, на умелое кавалерское обращение — говорлива, словно воробышек. Только ума... Да на что девке ум?

Едва закрылись за полковниками двери — Мазепа пожелал книгу в красном сафьяне, читанную ночью. Орлик подал, гетман заговорил, не глядя на вытисненные на бумаге литеры:

   — Felix, quern faciunt aliena pericula cautum[5].

Прочёл и вперил взгляд в генерального писаря. Тот поднялся над лавкой. Жупан задел на столе вызолоченный каламарь. Беспокойные пальцы поймали золото у самого ковра.

   — Понимаешь, Пилип... Nox abacta[6] дала тебе возможность подумать...

Пальцы хищно перекосились в красноватом свете. Орлик, хорошо разумея латынь и зная своего хозяина, не понял, однако, намёка.

   — Помни, Пилип, — толковал гетман, — мне Москва двадцать лет верит! Этот орден, — руки взяли на столе красивую ленту, на которой сверкнул орден Андрея Первозванного, — недаром ношу. Только я да самые знатнейшие царские вельможи. В Москву я приезжаю как к себе домой. Все там знают моё подворье. А эта парсуна, — он поднял над собою руку, — по царскому велению написана старым зографом Опанасом. Втроём там будем: посередине царь, а мы с фельдмаршалом Шереметевым по бокам. В большом московском соборе повесят. А сказанное... Бахус устами владел... Запомни…

И только теперь раскрылся страшный смысл вычитанных у Горация слов: гетманово могущество может быть направлено и против генерального писаря. Господи! Но ведь в самом деле мнилось при чтении письма: «Пилип! Это Бог посылает случай. Гетман, прикидываясь больным, проживёт ещё двадцать лет...»

   — Пан гетман! Да я...

И на коленях пошёл Орлик селезнем, да куда селезень! — быстро, быстро, ухватил пальцами высохшую руку, стал целовать, как не целовал и отцовской:

   — Пан гетман... Адские муки... Нет... Никогда...

А про себя шипел: «Замри! Жить охота — замри...

В Москве доносчиков сажают на кол! Замри! Гетман читает мысли! Характерник!»

Ясновельможный приподнялся на красных подушках. По сухому, до сих пор видать — красивому, лицу промелькнуло что-то вроде подозрения. На картине за его спиною конь под намалёванным рыцарем повёл недоверчивым красным глазом.

   — О том забудь, Пилип... Буду умирать... А ты... дай тебе Бог... Бедная наша Украина...


Пришло чудесное утро. Вдоль шляха, по которому уже двигалось казацкое войско, в рыжих лесах красиво светились берёзы, отмытые весенними дождями, белые да длинные, словно панские марципаны. Ветви на каждой коричнево-тёплые. Вот-вот облепятся зелёными листочками.

У казаков под усами улыбки: дали шведам да станиславчикам перца! Шведы на севере, станиславчики на западе, а казаки — на полдень, к Белой Церкви.

Орлик понимал неуместность казацкого смеха, но не шевельнул и пальцем. После неспокойной ночи при ласковом солнышке так захотелось спать, что он пересаживался из мягкой кареты в островерхое седло. Иногда конь относил его далеко, но ощущение, что гетман следит своими бессонными глазами, не исчезало в нём ни на минуту. Хотелось поехать с поручением — гетман не посылал. Вокруг ясновельможного казаки-охранники, джуры, много генеральной старшины. Орлик пускал коня во всю прыть, достигал какого-нибудь холмика или могилы, покрытых прошлогодним коричневым тёмным будыльем, между которым, правда, уже зеленеет молодая трава, проглядывают белые корешки и откуда, напуганные конским топотом, с криками слетают чёрные огромные птицы, вечные спутники походного войска.


Еще от автора Станислав Антонович Венгловский
Рассказы об античном театре

Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.


Занимательная медицина. Развитие российского врачевания

В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.


Занимательная медицина. Средние века

В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.


Лжедмитрий

В смутные времена появляются на исторической арене люди, которые впоследствии становятся темой исследования не одного поколения историков. Лжедмитрий — одна из самых ярких фигур такого рода. До сих нор не ясно его происхождение, до сих пор служит символом переменчивости народной любви стремительный взлёт самозванца и его страшная смерть. Станислав Венгловский обладает не только глубокими познаниями в области русской и польской истории, но также и умением строить увлекательный сюжет и облекать его в яркую литературную форму.


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Атаман Ермак со товарищи

Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.


Крепостной шпион

Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.


Смерть во спасение

В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.


Государева крестница

Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.