Польско-литовская интервенция в России и русское общество - [127]
Еще одним серьезным ударом по власти московского боярского правительства стали события, происходившие в первой половине марта 1611 г. в Новгороде. После того как в город пришла грамота из Ярославля с подробным сообщением о выступлении ратей «разных городов» в поход на Москву, в Новгороде произошел переворот. Представлявшие в Новгороде боярское правительство воеводы Иван Мих. Салтыков и Корнила Чеглоков были арестованы. В Новгороде приступили к сбору войска для посылки под Москву. Особенно важно, что 12 марта из Новгорода был послан воевода Левонтий Вельяминов «на… литовских людей в Старую Русу»[1268]. Таким образом, Новгород не только перешел на сторону восставших, но и начал военные действия против находившихся на северо-западе России польско-литовских войск.
Единственной серьезной неудачей организаторов ополчения стала попытка привлечь к участию в восстании Казанскую землю. Несмотря на обращения из Ярославля, Костромы и от воевод собравшейся во Владимире армии, власти Казани объявили о своем присоединении к ополчению лишь в конце апреля 1611 г.[1269] Однако и без участия казанских ратей тех ратных людей «разных городов», которые уже двигались к Москве, и тех, которые лишь некоторое время спустя могли появиться на театре военных действий, было вполне достаточно для того, чтобы начать «очищение» Московского государства от вражеских войск.
Таким образом, несмотря на то что движение началось стихийно, «снизу» и в нем на протяжении всего рассматриваемого периода отсутствовал единый руководящий центр, десятки уездных объединений на огромной территории России в сжатые сроки двух-трех месяцев сумели достичь договоренности об общих целях движения, выработать план совместных действий, провести мобилизацию военных сил и приступить к его выполнению. Трудно найти более убедительное доказательство несостоятельности представлений Сигизмунда III и круга его советников о русском обществе, привыкшем находиться под властью «тиранов» и исполнять их приказы и неспособном к каким-либо самостоятельным действиям.
Благодаря чему стал возможным такой феномен? Определенный ответ на этот вопрос попытался дать Н. Л. Рубинштейн, анализируя сохранившиеся документы из архивов поморских городов. Исследователь показал, что уже 1608–1609 гг. оставленные центральным правительством на произвол судьбы перед угрозой нападения польско-литовских войск из тушинского лагеря посадские и волостные миры создали выборные органы, которые занялись организацией самообороны, фактически присвоив себе некоторые важные функции органов государственной власти на местах. Они взяли на себя и мобилизацию населения для разного рода оборонительных работ, и сбор по разверстке отрядов для ведения военных действий. Одновременно они взяли в свои руки сбор государственных доходов, из которых выплачивалось жалованье участникам этих отрядов. Авторитет выборных органов опирался на решения «мира», принимавшиеся на сходе и скреплявшиеся коллективной присягой. Объективно все это вело к консолидации и усилению самостоятельности сословных объединений населения в рамках волостного или городского «мира». Та же необходимость борьбы с общим врагом вела к установлению взаимодействия между «волостными» «мирами» и посадской общиной города, когда крестьянские «выборные» или «приговоренные» люди участвовали в работе городского схода. Между объединениями сельских и городских «миров» на отдельных территориях стали завязываться широкие контакты, связанные с обменом информации о положении в стране и действиях противника и с достижением договоренности о совместных усилиях. Выработанные в 1608–1609 гг. навыки самоорганизации и установленная в те же годы система связей зажили новой жизнью в период формирования Первого ополчения[1270].
Наблюдения Н. Л. Рубинштейна в настоящее время могут быть дополнены материалом более раннего времени, относящимся к иному региону России. Имею в виду найденные В. И. Корецким фрагменты переписки между отдельными центрами Поволжья осенью 1606 г.[1271] Наиболее выразительные свидетельства сохранились относительно объединения, которое возникло на территории Арзамасского уезда. В его состав входили «дворяне, дети боярские и всякие служилые люди и земские посадские и волостные люди». По их общему «приговору» было принято решение выслать под Нижний Новгород отряды детей боярских, татар, мордвы и стрельцов[1272]. Таким образом, на территории одного уезда для общих совместных действий объединились целый ряд сословных групп: дети боярские, служилые люди по прибору, посадские люди, государственные крестьяне. Сходный характер носило другое объединение, возникшее на территории Нижегородского уезда, в состав которого входили наряду с детьми боярскими и «служилыми людьми» также «бортники» и «мордва»[1273], т. е. некоторые группы государственных крестьян. Отсутствие в его составе посадских людей легко объясняется тем, что центр уезда, Нижний Новгород, находился в ином политическом лагере. Знакомство с этими документами показывает, что образование сословных объединений, о которых речь шла выше, произошло на землях Среднего Поволжья уже в годы восстания южных окраин России против правительства Василия Шуйского. При всем лаконизме сохранившихся немногочисленных документов очевидно их принципиальное сходство с сословными объединениями на севере России. Они также проявляют способность объединиться для защиты общих интересов. Те же отписки показывают их способность принимать важные самостоятельные решения (например, об осаде Нижнего Новгорода) и осуществлять конкретные шаги для их выполнения. В предшествующих главах работы приведен ряд доводов и аргументов в пользу того, что процесс консолидации и роста самостоятельности сословных групп имел место и на территориях северо-запада России, оказавшихся с 1608 г. под властью Лжедмитрия II. Хотя между интересами отдельных сословных групп возникали подчас серьезные расхождения, тенденция к самостоятельности в защите своих интересов прослеживается и здесь достаточно четко.
