Польские повести - [50]

Она перевела дыхание.

— Видел, что они там в кухне делают? Они готовят ужин… угощение для нас с Директором. — При этих словах она разразилась истерическим смехом. — Помолвка.

Приблизив свое лицо к моему, Сабина заговорила быстро и страстно:

— Все, все меня оставили. Альберт не вернулся. Родители дали согласие… а он, Директор, совсем обезумел.

— Ты домой ездила? — спросил я в изумлении.

— Нет, он один ездил, вернулся и сказал, что родители согласны… и что сегодня вечером приедут.

— А ты, Сабина? Как же ты?

— Я не хочу… Не хочу…

— А ты возьми и убеги.

— За мной следят. И куда бежать? Домой? О нет, я им больше не верю. — Она вдруг словно бы устыдилась своих собственных слов. — А ты как? Вернулся? И что теперь?

— Я Ветку нашел. Привел сюда.

— Какую Ветку!

— Серну.

— Ой, Стефек! — Сабина захлопала в ладоши. — Где же она?

— В беседке. И знаешь, Сабина, позови Богуся. Я тебя очень прошу.

— Он наверху.

— Пускай придет в беседку. Ладно. Я там подожду.

Я пошел в беседку, спрятался в листве дикого винограда. Через минуту я услышал шаги Богуся. Он шел осторожно, выставив вперед лезвие своего великолепного ножа. Увидел серну, вскрикнул, подбежал к ней, похлопал ладонью по шее. Серна отпрянула.

И тут я вышел ему навстречу.

— Защищайся! — сказал я коротко.

Он посмотрел на свой нож. Я бросился на Богуся. А он полоснул меня по руке ножом. И тут я, не помня себя от бешенства, укусил его в руку. Он выпустил нож. Я обеими руками схватил его за шею. Тяжело дыша, мы долго тузили друг друга. Наконец мне удалось его повалить. Он лежал, раскинув руки, я прижимал их коленками к земле, сидя на нем верхом.

— Вот получай! Это тебе за вора! А это за браконьера.

Я сосредоточенно бил его по толстой физиономии, наслаждаясь своей местью.

— За Отца! За меня! За Ветку! Получай!

Я словно бы оглох, не слышал его громких воплей, видел только ненавистное, скривившееся лицо.

Наконец я встал. Поднял с земли нож, швырнул его далеко, в кусты смородины. И медленно, не оглядываясь, пошел прочь.

На майдане меня встретили возгласами:

— Стефек, Стефек, слышь, твой Отец…

Но прежде, чем эти слова дошли до моего сознания, я увидел Отца возле поваленных деревьев, наших деревьев, которые мы вместе с Райкой стаскивали с вырубки вниз, к реке. Вместе со всеми он нес толстое бревно. Его лицо, едва различимое в тумане дождя, росло перед глазами, превращаясь в огромную, самую дорогую на свете улыбку. Подбежав, я тоже встал в один ряд с теми, кто тащил бревно, плечо мое не касалось бревна, я вытянул руки и так помогал нести. А когда мы положили бревно туда, где оно должно было лежать, рядом со всеми прочими бревнами, я увидел перед своим лицом лицо Отца и почувствовал, как пальцы его коснулись моего лица, шеи. Перед глазами у меня все поплыло.

— Папа, папа! — шептал я.

Столько хотелось ему сказать, и не было сил, все мысли угасли. Не было ничего, кроме чувства огромного облегчения и какого-то бесконечного покоя.

— Папа, — только и сказал я. — До чего же мне хочется спать.

X ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ И ПЕРВАЯ

И снова был дом, — мы были вместе, я, Отец, и даже Райка пофыркивала в конюшне. Этот день сулил мир и спокойствие. Утром я долго спал. Отец подал мне в кровать миску горячего яблочного супа и, пока я хлебал его со свежим хлебом, рассказывал мне обо всем, что ему пришлось испытать за время нашей разлуки. Как это обычно бывает, он начал рассказ о последних событиях. Я узнал, что мы ехали одним и тем же поездом, но Отец вместе с другими пассажирами сошел на станции и, хорошо зная дорогу, успел добраться домой до полуночи. Рано утром он отправился искать меня. И прежде всего пошел к Тетке. Помог ей — так как она до смерти боялась грозящего наводнения — вынести все добро из дому в сад на пригорок. Туда же отвели они из хлева скотину. Тетка, расчувствовавшись, попросила у Отца прощения за то, что не спросясь угнала Райку, и призналась, что была в сговоре с Цыганами. От Тетки Отец направился прямо на лесопилку. Там он задержался — помочь людям, носившим с берега бревна, и они-то и сказали ему, что я сейчас у Директора. Отец дождался меня и отвел домой. Я, прежде чем заснуть, поделился с Отцом всеми новостями, о которых узнал за время его отсутствия. Дал я ему и Альбертово стеклышко, найденное на пепелище.

И Отец тоже не остался в долгу. Рассказал, что, как только я заснул, он пошел к Цыганам, сам пошел и Райку повел. Он помог вытащить им из грязи воз. Райкино «дело» тоже было решено раз и навсегда. Он показал Цыганам расписку Альберта, подтверждавшую, что Райка продана Отцу. И наконец, предложил им, чтобы они, если есть охота, кончали бродяжничать и перешли к нам в дом.

— Пап, а как же мы?

— Мы все равно переселимся куда-нибудь, может, поближе к лесопилке.

— К лесопилке?

— Ну да, в красный дом.

— А как же Директор?

— Директор больше не будет Директором. Вместо него другой приедет.

— А как же Сабина?

Отец грустно улыбнулся.

— Сабине придется вернуться домой.

— Но ведь она ждет Альберта.

— Лучше бы ей его не дождаться. Если Альберт вернется, за ним придут, как пришли за мной.

— Эти в мундирах?

— Да. Разве только… — Отец замолчал, а потом добавил: — Но для него это было бы еще хуже.