Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [83]
Революционная демагогия Мерославского была направлена, прежде всего, на привлечение крестьянства и давление на шляхту, а также на завоевание поддержки польских патриотов и симпатий европейской прогрессивной общественности. Но в то же время Мерославский рассчитывал на поддержку дела Польши и европейскими монархиями, в первую очередь, Францией. Он был близок с принцем Наполеоном Бонапартом, выполнял его поручения и даже не отвергал его кандидатуры на престол будущей Польши, а в книге «О польской национальности в европейском равновесии» восторженно писал о «европейской империи Наполеона». Расчет его на помощь держав вел к мысли о том, что момент начала восстания в Польше должен определяться не столько готовностью ее внутренних сил, сколько благоприятной внешней конъюнктурой – «самым сильным рычагом» польского дела, а само восстание становилось средством давления на европейские правительства. Таким образом, отвергая идею «дипломатического королевства в Польше» как претензию Отеля Ламбер, Мерославский, по словам К. Маркса, выступал за осуществление там «дипломатической революции […] под покровительством Луи Бонапарта и Пальмерстона». При таком развитии событий Польше надлежало следовать указаниям эмиграции, так как Мерославский не допускал наличия общественного мнения в стране, находящейся под чужим игом. Эмиграция же определялась им как представительница «польской национальной демократии», давшая родине «веру в национальные силы, во всеобщее освобождение и братство» и единственно способная «повести массы в глубокой тьме». При этом подразумевалось, что руководящая роль в самой эмиграции должна принадлежать Мерославскому как «наиболее подходящему вождю будущего восстания», способному руководить польской нацией и сыграть историческую роль исполнителя «воли многих завещателей»>196.
Выступая с такими утверждениями, Мерославский и партия его сторонников в конце 1850-х – начале 1860-х годов все более обособлялись от Польского коло, а сам генерал завоевывал все большую популярность. Она росла, несмотря на критическое отношение к нему как консерваторов, так и части «умеренных» и Централизации. Мерославский представал в виде центральной фигуры на всех важных эмигрантских мероприятиях, его выступления становились событием и вызывали энтузиазм, особенно среди молодежи, которая поднесла ему почетную саблю и устроила обед в его честь. Огромный резонанс имела речь генерала «К молодому поколению!» 29 ноября 1858 г. на торжественном праздновании годовщины Ноябрьского восстания: он громил «предателей, аристократов, сторонников полумер» и звал молодых «орлят» «воскресить Родину-мать». Возмущенный Отель Ламбер устами журналиста Ю. Клячко назвал эту речь «демагогической», «не-рыцарским», «гайдамацким, разбойничьим, богохульным катехизисом», призывом к «резне шляхты». Мерославский ответил на это статьей на страницах печатного органа Коло, завязалась полемика, которая взбудоражила не только всю эмиграцию, но и Польшу. Это нашло, в частности, отражение в распространявшемся среди поляков сатирическом четверостишии А. Гурецкого:
В течение долгого времени эта словесная война не прекращалась. Против партии консерваторов было направлено выступление Мерославского на торжествах 29 ноября 1859 г.: в речи, начинавшейся призывом «Пробудись, народ!», генерал высмеивал теорию «постепенности» освобождения Польши, которую обосновывала аристократическая эмиграция. Спустя год генерал, остававшийся «человеком молодежи», вновь обрушился на «миллинёров»[8], откладывающих освобождение отчизны на неопределенное время>197.
Призывая к восстанию, Мерославский занимался и конкретной деятельностью по его подготовке. По его инициативе и при участии Ю. Высоцкого в конце 1860 г. в Париже открылась Школа инструкторов, готовившая офицерские кадры. В ней обучались молодые люди, бежавшие из Польши, в том числе с территории, находившейся под властью России. В школе генерал читал лекции молодежи. Одновременно он вел переговоры с европейскими революционерами о совместных выступлениях против Австрии, встречался с венграми Л. Кошутом, Д. Клапкой, Ф. А. Пульским. Он поддерживал контакт с Д. Гарибальди, в центре переговоров с которым стоял вопрос о создании в Италии польского легиона как «зародыша национальной военной силы»; предполагалось, что его командующим станет Мерославский. Письмо Гарибальди, где говорилось о его «неограниченном доверии» генералу, широко распространялось среди эмигрантов в целях поднятия престижа и авторитета Мерославского. Этому способствовали и публикации в органе Польского коло «Przegląd rzeczy polskich», писавшем о «святом долге нации» «обеспечить легионы людьми и средствами». С призывом собирать средства на легион Мерославский обратился к польскому народу 10 января 1861 г., а 23 февраля появилось совместное воззвание его и Высоцкого, а также были опубликованы «Выводы из соглашений между Мерославским и Гарибальди, утвержденных 26 января 1861 г.», где речь шла о революционном союзе Польши и Италии, направленном против монархии Габсбургов. Австрия должна была стать «воротами», через которые польский легион сможет «пробиться штыком […] к мертвой Польше». На подготовку военной силы за границей как необходимого для восстания условия авторы воззвания требовали обратить особое внимание, подчеркивали, что это «патриотический долг», призывали добровольцев из Польши передать пожертвования на создание легиона и ждать сигнала к восстанию, каким должно было стать начало борьбы за Венецию. Вопрос о сборе средств акцентировался также в программе восстания от 1 марта 1861 г. и в воззвании 10 мая того же года: деньги нужны были на закупку оружия, и в воззвании звучала просьба о помощи в деле доставки его в Польшу. На первых порах вопрос подготовки восстания согласовывался с Польским коло, о чем свидетельствовали совместные обращения Мерославского и Высоцкого с воззваниями. Но по ходу дела отношения генерала с Коло и Эмигрантским комитетом становились все более напряженными, происходили столкновения на почве «безграничной амбициозности и властолюбия» Мерославского, возникали и трения по финансовым вопросам. Активно собирая средства на формирование легиона, генерал развил с этой целью широкомасштабную агитационную деятельность, хотя на словах именовал агитацию «пустой тратой времени». Он распространял экземпляры своих речей, воззвания, проникнутые энергией, пафосом. Одно из воззваний в августе 1860 г. завершалось словами: «Да здравствует Польша – победа или смерть!»
