Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [108]
Радикальные элементы Общества польской молодежи распространяли эти идеи печатно и устно и стремились их реализовать. Общество вступило в непосредственные переговоры с А. И. Герценом, Н. П. Огаревым, М.А. Бакуниным. Летом 1862 г. Я. Амборский активно переписывался с ними и встречался в Париже и Лондоне. Молодые поляки стремились также и к союзу с европейским революционным движением: по агентурным данным, в мае 1862 г. в Бельгии при деятельном участии М. Акелевича якобы была создана революционная организация – Общество возрождения народов. «Левое» руководство Общества польской молодежи совместно с Польским коло продолжило борьбу против Мерославского, оно поддержало кандидатуру генерала Ю. Высоцкого на пост директора военной школы в Италии. Мерославский старался отразить атаки, организовав в свою поддержку адрес от лица 30 верных ему учеников. Авторы адреса, направленного Высоцкому в январе 1862 г., упрекали его в «невыполнении обязательства», в потакании «произволу злонамеренных и обладающих реакционными убеждениями людей», которые «сеют зло для всего дела», а по отношению к Мерославскому «клевещут самым отвратительным образом», потому что он твердо стоит на том, чего от него «требуют благо дела, собственное убеждение и обязательство». Адрес явился попыткой примирения Мерославского с Высоцким, но так как она не удалась, в марте 1862 г. Мерославский инспирировал выступление ряда учеников и преподавателей военной школы с протестом против вмешательства Общества польской молодежи в школьные дела. Лица, подписавшие протест, заявляли, что считают Мерославского «единственным вождем», признают его «главенство во всех отношениях» над школой в Генуе, в том числе право решать вопросы исключения учеников, и готовы «охотно и добровольно подчиниться правилам школы». Мерославский также пытался создать в Париже из своих сторонников комиссию содействия школе. В циркуляре, призывавшем в Геную новых учеников, генерал подчеркивал, что через него школа связана «с всеобщим национальным заговором, который не признает и не терпит никакого другого за границей». Циркуляр Мерославскому пришлось публиковать уже с припиской о своем отречении от директорства, но он решил действовать через своего друга князя М. Любомирского. Этот старый эмигрант пользовался популярностью в Италии, и итальянские власти, опасавшиеся выступления России и Пруссии с требованием закрыть школу, передали управление ею Любомирскому, обещав финансовую поддержку. Реорганизацией школы и переводом ее в Кунео должен был заняться возглавленный Любомирским Комитет польской эмиграции в Турине. Мерославский заявил о поддержке Комитета, но подчеркнул при этом, что «не отрекается полностью от родительских обязанностей и будет помогать Комитету советами»>271.
Происки Мерославского возмутили эмиграцию, настаивавшую на назначении директором школы Высоцкого, которого поддерживал и принц Наполеон. В марте 1862 г. Высоцкий после долгих колебаний принял руководство, создав в Париже в целях опеки над школой комитет для сбора средств и контроля за их расходованием. Контролировать расходы должен был также Комитет Любомирского, что создавало сложную ситуацию. Мерославский продолжал отчаянные попытки изменить положение: ругая Высоцкого и поддерживавших его «интриганов и подлецов», он утверждал, что руководство Любомирского могло бы обеспечить школе сохранение и процветание, защитить ее в случае дипломатической интервенции России и Пруссии, для которых фигура Высоцкого является неприемлемой. Однако большинство молодежи приняло Высоцкого с энтузиазмом. В школу возвращались прежние ученики и прибывали новые, к середине июня 1862 г. их насчитывалось 109. Но желающих учиться было много больше: так, согласно агентурному донесению из Парижа 9 апреля 1862 г., там находились около 300 молодых эмигрантов, которые ежедневно партиями в несколько человек отправлялись в Геную. Однако в школе нехватало мест, и потому пресса Общества польской молодежи и Польского коло убеждала молодежь по возможности оставаться в Польше и «служить национальному делу на родной почве»>272.
Перевод школы в Кунео был торжественно, с цветами и музыкой, отмечен итальянцами 1 мая 1862 г. Школа получила помещения и плац для занятий, учебное оружие подарил Гарибальди, а итальянское правительство выдавало на нужды школы ежемесячно 3 тыс. франков. Был укомплектован новый преподавательский состав, в том числе в Кунео прибыли 3. Падлевский, В. Коссовский, А. Фиялковский, А. Валигурский. Расходами ведал административно-хозяйственный совет школы, другие дела разбирал школьный совет из преподавателей и учеников под председательством майора А. Фиялковского, которому помогал фельдфебель из учеников В. Яблоновский. Фиялковский являлся также заместителем Высоцкого, вынужденного жить на заработок в Париже и не имевшего возможности постоянно находиться в Кунео. Генерал издал новый устав, ограничивший компетенцию опекунского Комитета Любомирского. Согласно уставу, коллектив решал вопросы приема новых учеников, в случае отсутствия единого мнения решение принимал «суд чести» из преподавателей и представителей различных воинских подразделений. Он же вместе со школьным советом решал вопрос об исключении за нарушение дисциплины, плохую учебу, аморальное поведение. Ученики школы делились на отряды по роду оружия, руководить ими преподавателям помогали унтер-офицеры из учеников. Учебной частью заведовал «директор науки» А. Валигурский: ежедневные учебные теоретические занятия сопровождались занятиями практическими, в том числе службой у артиллерийских орудий. Экзамены проводились ежемесячно и ежеквартально, и в соответствии с успеваемостью ученикам выдавались свидетельства о ранге. Для получения свидетельства нужно было проучиться три месяца, а чин офицера присваивался за полугодичную учебу
