Polska - [32]

Глава 8. "Великое" стояние в Конотопе.

До "великого стояния" в Конотопе не менее длительной была задержка в Шостке.

Основной минус любых и всяких воспоминаний: "помню — не помню" Вторая, третья и десятые трудности заключаются в моём нежелании приводить точные имена и фамилии, хотя такие фамилии помогают восстанавливать мелкие подробности. Если упоминать подлинные имена и фамилии, то может получиться "документальная повесть", а этого хочется делать ещё меньше, чем писать "мемуары" Опасность "документальной повести" кроется в том, что она может потребовать "подтверждающих документов", а таковых у меня нет. Где их искать?

Записки без претензий могут быть интересны только для тех, кто сам прошёл какой-нибудь лагерь. Мне, как собирающему свои прошлые воспоминания на бумагу, было бы лестно услышать:

— А ведь точно мужик всё описывает!

— Брешет, сволочь, на свой народ!

— Правильно врёт о народе! — какого "берега" придерживаться?

Не знаю, сколько дней мы добирались до Конотопа. Запомнил это слово потому, что через три дня по прибытии в Конотоп и взрослые стали называть его "проклятым" Через какое-то время и я присоединился к оценке взрослых о станции Конотоп потому, что меня законного права куда-то ехать и любоваться из окна вагона проплывающими пейзажами. Нас вообще выгнали из вагонов под открытое небо, и такое было связано с тем, что Конотоп был пограничной станцией, где производили замену вагонных тележек с русского на европейский стандарт. У европейцев земли меньше, поэтому и железнодорожная колея у них уже. О ширине железнодорожной колеи Росси есть анекдот: когда государю императору российские инженеры предложили делать колею шире, то государь сказал:

— На х….. шире? — но российские инженеры поняли замечание императора буквально и без вопросительного знака. Неизвестными, и до сего времени путями, они измерили длину государева органа и точно его длину, не меньше! — прибавили к ширине западной железнодорожной колеи.

…или тележек в тот раз не имелось в достаточном количестве, или вагонов европейского стандарта не хватало, или мы всё же надоели немцам — такие подробности могли знать только специалисты, но как бы там не было, а наше продвижение в сторону заходящего солнца остановилось. Графики продвижения составов, "святая святых" всех железных дорог мира, для нас были похерены полностью. Или только для нас?

"Великое" стояние в Конотопе полностью изменило всю судьбу нашего семейства. Какого числа мы пересекли государственную границу Польши и Советского союза с

востока на запад, в какое время суток — и это неизвестно. Я счастливый человек хотя бы потому, что мне довелось присутствовать:

а) при попытке разрушения врагами "страны советов". Оккупация, то есть,

б) при полном прекращении существования указанной страны спустя годы. Лично я принял развал "союза", как неизбежность: "валить" мы его начали давно и дружно! Если "наверху" не было умных людей, способных понять, что их "валят" — моя вина в этом есть? Я всегда был "внизу" Тех, кто побывал в оккупации, развалом "страны советов", случившимся в своё время, удивить, огорчить и как-либо ещё расстроить было невозможно потому, что опыт жизни без "советской власти", пусть и малый, у них всё же был. А это много!

Если в оставшиеся дни жизни ещё раз выпадет удовольствие пересекать границу "Ржечи Посполитой", да если к тому же в районе железнодорожного узла Конотоп, то по сему случаю непременно выпью сто граммов самогону. Схема будет такая: выпью в Конотопе, а закушу польскими "бочкАми" на польской территории… "БочкИ" — копчёная свиная грудинка. Так мечтается.

А пока мы сидим в Конотопе и проклинаем его. Всем хочется видеть конечный пункт продвижения на западе: каков он, этот "запад"? Не верилось, что там нет этих восхитительных налётов авиации, а что они могут и там начаться — в это как-то не верилось. Поэтому мы нахально и бездумно наслаждались жизнью не обращая ни малейшего внимания на то, что она проходила под открытым небом. В небе, как сегодняшняя "растяжка", висел лозунг: День прошёл — слава Богу!

Наш родной и любимый, вечный лозунг! Правда, иногда мы от него устаём и забываем его, но чтобы он вообще не присутствовал в нашей жизни, ушёл от нас — нет, такое нам не грозит. Он для нас всегда будет "актуальным"!

Конотоп запомнился множеством народа. Все с узлами, мешками и баулами. Признаюсь: тогда я о баулах ничего не знал. Совсем недалёко от нашего "табора" располагалась некая удивительная семья, весьма поразившая: очень пожилая дама, одетая совсем не так, как мать, сидела в кресле, а рядом с нею находился мальчик моих лет, одетый в чёрный костюмчик и в белую рубашку! На шее у него было что-то чёрное, похожее на крупную бабочку. И о "бабочках" тогда ничего не знал. Запомнилось семейство потому, что у них была, по нашим меркам погорелых и нищих, настоящая гора имущества! И гора имущества пожилой дамы было очерчено полосой какого-то белого порошка с неприятным запахом и с названием: "дуст". Дама постоянно со всеми скандалила и не выходила за пределы "мелового круга" Все предметы, кои нужда заставляла её брать в руки, дама брала двумя пальцами. Мать откровенно над ней смеялась.