Полоса Отчуждения - [2]

Следующими, скорей всего, стали те, из бригады скорой помощи, исполнявшие свой профессиональный долг и исполнившие его до конца, патологоанатом в морге, делавший вскрытие трупа, милицейская бригада, прибывшая на место вероятного преступления, бармен и девушки. И перед тем, как умереть, они успели заразить этим огромное число людей.

Таким образом, я последний, живой пока ещё, свидетель начала эпидемии, уничтожившей человеческую цивилизацию. Скорость, с которой распространялась зараза, объясняется ещё и тем, что город, в котором я наблюдал первую смерть от этого, был не единственным. Это началось в разных местах нашей планеты, сразу, на всех континентах Земли. Где-то чуть раньше, где-то чуть позже.

Я не могу сказать от чего погибло человечество, потому что не знаю, что вызвало пандемию. Я говорю - это и под этим подразумеваю определённые симптомы некой скоротечной болезни, убивающей человека. Это сгубило человечество, это уничтожило цивилизацию, это пришло - и мир погиб. Трагедия не в том, что мне неизвестно, отчего все живое на Земле накрылось ....., как медным тазиком, трагедия в том, что специалисты так и не успели определить источник заразы. Гипотез было множество: от утечки из секретной лаборатории неизвестного, чрезвычайно опасного вируса, до вхождения Солнечной системы в некое космическое «поле смерти». Нельзя сказать, что специалисты ничего не делали, нет, они напряженно работали, да только вот старушка смерть махала косой гораздо быстрее их. То была знатная жатва смерти. Смерть без труда собирала свой урожай, щедрая на работу, она, не останавливаясь, срезала тысячи душ зараз.

Мир в те дни жил быстро, в лихорадочном темпе меняя социальные приоритеты и политические режимы. Несмотря на границы, расовые различия, вероисповедания до прихода этого мы ощущали себя в определённой степени единым целым, человечеством, видом, сумевшим стать доминирующим, благодаря приобретённому в результате эволюции разуму. Теперь же целое распалось на отдельные составляющие, стремящиеся во что бы то ни стало сохраниться, выжить, пусть и за счёт остальных. Бесконечная череда социальных потрясений создавала причудливую картину государственного и социального устройства атомизирующегося общества. Здесь было все: полная анархия, сексуальный деспотизм, разнообразные диктатуры, от диктатуры гражданского правительства до до жестокой военной диктатуры, олигархия, тирания, восточная деспотия, коррупционный авторитаризм, демократия, технократия, равноправие варваров, охлократия и еще много такого, чему не придумали названия. И уже не придумают. В то время никто ни с кем не воевал, не потому, что не имел причин для военных конфликтов. Причин и оружия было навалом. Желающие просто не успевали начать войну. К тому же каждый старался жить сейчас и сегодня, жить на полную катушку, жить до предела, спрессовывая годы в часы, стремясь получить от жизни все и сверх того. Несмотря ни на что, это время было временем буйного утверждения, отвержения, преодоления и торжества жизни в противовес мертвящей стылости смерти. Нет, не так... Конечно же, хватало всего: кто-то продолжал жить, кто-то сходил с ума, кто-то забывался среди бесконечных оргий, кто-то уходил в монастырь, кто-то становился пророком новых религий, кто-то, утратив всякую веру, превращался в преступника, превосходившего по жестокости всех великих тиранов прошлого, кто-то кончал жизнь самоубийством, однако частный выбор отдельно взятого человека никак не влиял на общее чувство тех дней. Яростный всплеск, яркая вспышка, последний ослепительный карнавал, фейерверк, взрывающий на мгновение тьму ночи. Пир во время чумы. Признавая факт временности собственного бытия, мы отрицали саму возможность гибели нас как общности. Конечно, мы рассматривали такую возможность, правда, чисто гипотетически, отвлеченно. Глобальная катастрофа могла произойти, но не сейчас, не с нами, не в нашей жизни, не в наше время, идея массового и тотального вымирания человека годилась самое большее на сценарий очередного блокбастера, фильма-катастрофы, причём обязательно со счастливым концом. Человек всегда побеждал, всегда оставался выход, в последнюю минуту находилась вакцина, астероид взрывался перед последней чертой, за которой начиналось забвение. Реальность преподнесла нам жестокий сюрприз. Мы оказались за последней чертой раньше, чем осознали всю глубину постигшего нас кризиса.

Жизнь в провинции рождает успокаивающую разум иллюзию непричастности к мировым проблемам. С нами не может произойти ничего такого, у нас такое невозможно, до нас это не доберётся, мы просто здесь пересидим, нас это не касается - вот о чем думают жители глубинки, смотря по телевизору вечерние новости. Последний раз, когда у нас происходило что-то действительно серьёзное, было в восемьдесят шестом году, после аварии на Чернобыльской АЭС. Забрали мужиков по спискам из военкомата и отправили на ликвидацию аварии, почти все вернулись, потом многие умерли кто спился, кто от болезни) , оставшимся в живых дали инвалидность,но и они уже не жильцы, по ним видно, что не живут, а доживают свою загубленную радиацией жизнь. Поэтому и сообщения о череде таинственных смертей, случившихся по всему миру, мало кого в селе заинтересовало. Всех, кроме меня.