Полнолуние - [43]

Третий вариант, что один из членов семьи и является преступником, Илья благоразумно озвучивать не стал.

— Сейчас можно подробнее? — Кноль, совершенно забывший про кофе, выглядел напряженным, сжавшимся, словно пружина под навалившимся на нее слишком тяжелым грузом.

— Можно, — кивнул Лунин, — как правило, в основе преступления лежит некий конфликт. Так вот, этот конфликт не обязательно должен быть с тем, на кого совершается нападение. Конфликт может быть с кем-то из близких людей жертвы, а действия преступника — это своеобразное сообщение тому человеку, с которым этот конфликт и произошел.

— Сообщение? — непонимающе переспросил полковник.

— Сообщение, — подтвердил Илья, — а его содержимое зависит от самого конфликта и от того, может ли преступник в дальнейшем повлиять на развитие ситуации. В таком случае это может быть угроза, шантаж, в общем, любая попытка давления. Ну а если на ситуацию повлиять уже невозможно, то месть. Так вот, Аркадий Викторович, сейчас мы нарисуем еще три стрелочки, а под ними, соответственно, три кружочка. И напишем в них, — рука Лунина стремительно выводила зигзаги по поверхности листа, — Алина, Олег, А. В.

Удовлетворенно выдохнув, Илья продемонстрировал Кнолю результаты своей деятельности.

— А. В. — это вы, — пояснил он Кнолю, мрачно разглядывающему разрисованный лист бумаги.

— Я догадался, — буркнул в ответ полковник. — Что нам теперь с этими художествами делать?

— Дальше мы должны задаться вопросом: а с кем же этот конфликт мог происходить? — Ухватив с вазочки лежащее сверху печенье, Лунин быстрым движением отправил его в рот и, чтобы не лишать себя возможности общения, тут же запил большим глотком уже не слишком горячего кофе. — Алина и Олег, с ними проще. Их круги общения во многом совпадают — это, прежде всего, одноклассники, но могут быть и какие-то другие люди, в том числе взрослые — учителя или кто-то, с кем они общались вне школы.

— И с кем же это они, по-вашему, могли общаться вне школы? — Лицо полковника постепенно становилось все более угрюмым.

— Не знаю. — Лунин беззаботно пожал плечами. — Ходили же они у вас на какие-то дополнительные занятия? Например, к Колесниковой.

— У Колесниковой занималась только Алина, — поправил следователя Аркадий Викторович, — и потом, Анна Андреевна преподавала музыку в нашей школе, понятно, что не в одиннадцатом классе, но тем не менее.

— А другие? — быстро перешел в контрнаступление Илья. — Другие преподаватели были? Не только преподаватели. Мне нужно знать имена всех взрослых, с которыми общаются ваши дети, или хотя бы один из них. Ну же, Аркадий Викторович, постарайтесь всех вспомнить. Это может быть очень важно.

Кноль поморщился.

— Вот только не надо меня пришпоривать! Не знаю, как вы, а я привык думать, прежде чем говорить что-либо. Кроме Колесниковой, Алина занимается с преподавателем немецкого. Все, больше никаких дополнительных занятий у нее нет. Конечно, вы можете посетить эту даму, но вряд ли Алла Михайловна окажется вам чем-то полезна.

Послышавшаяся из прихожей мелодичная трель заставила Аркадия Викторовича вскочить с кресла.

— Похоже, ваши понятые прикатили, — бросил он Лунину, выходя из комнаты.

Так и оказалось. Одним из двух появившихся в доме мужчин оказался уже знакомый Илье Евгений Ревенко, вторым был невысокий прапорщик, молча извлекший из внутреннего кармана паспорт и протянувший его вышедшему из гостиной следователю. Чтобы не стоять долго вчетвером в явно не предназначенной для подобных мероприятий прихожей, Лунин передал капитану бланк акта изъятия и показал, где надо поставить подписи.

— Расшифровку только обязательно полностью пишем, — напомнил он.

Сам Илья тем временем быстро перефотографировал нужные ему страницы паспортов, решив, что внести данные в документ он вполне сможет вечером, в более удобной обстановке.

Две минуты спустя в прихожей уже никого не было. Капитан с прапорщиком уже садились в припаркованный у ограды «УАЗ-Патриот», а Лунин вместе с хозяином дома вернулись в гостиную.

— Так что я вам рассказывал? — Кноль первым вернулся к разговору. — Про Аллу Михайловну? Ей, чтоб вы знали, уже за семьдесят, так что сама она к исчезновению Алины точно не причастна. И вряд ли Алина могла делиться с ней какими-то своими секретами, даже если они у нее и были. Все же разница в возрасте, сами понимаете.

— Понимаю, — кивнул Лунин. — Фамилию Аллы Михайловны не подскажете? Для протокола.

— Елизарова. Елизарова Алла Михайловна, — без промедления отозвался полковник, — Карла Маркса, шестнадцать.

— Вы и адрес наизусть помните?

— Мне кажется, его в поселке все знают, — Аркадий Викторович едва заметно улыбнулся, — как и мой. Ее муж здесь долгое время проработал начальником колонии. Сейчас-то Владимир Анатольевич уже лет двадцать пять как на пенсии, сам еле ходит, но до сих пор за порядком приглядывает. По мелочи, конечно. Если снег сразу не убрали или фасад где-то не подкрасили. Сразу тогда мне названивает. Как в ухо вцепится, так еле вырвешься. Хороший дед, правильный.

— Дети, внуки, кто-то еще с ними живет?

— Нет, все разъехались, — покачав головой, Кноль вновь слабо улыбнулся, еще более грустной, в чем-то даже виноватой улыбкой, — здесь ведь для молодежи особого выбора нет. Или у меня охранником, либо в ДОК.