Полное собрание сочинений. Том 28. Адвокат Перри Мейсон - [36]

— Да.

— И вы не видели его?

— Нет.

— Это возможно?

— Конечно. Я смотрю за автомобилями, которые въезжают и направляются к конторе, но не обращаю внимание на людей, которые направляются сразу же к своим домикам. Я считаю, что они уже живут здесь.

— Все это очень хорошо, — сказал Мейсон, — но это обычный рассказ. Скажите, в этот же день вы сдавали еще кому-нибудь номера?

— Да, сэр.

— Вечером шестого апреля и днем седьмого апреля вы помогали полиции искать пистолет?

— Протестую, — встал Хедли, — вопрос не годится для перекрестного допроса. Если суд помнит, мы ни слова не упоминали о седьмом апреля. Речь шла о событиях, имевших место шестого апреля.

— Я считаю, что при данных обстоятельствах утро седьмого апреля не относится к делу, — заявил судья Штрузе. — Возражение принято.

— Вы видели снова этот пистолет? — спросил Мейсон.

— Возражаю, — объявил Хедли, — по постановке вопроса может последовать ответ, что свидетель видел пистолет через неделю. А речь идет о шестом апреля.

— Принимаю возражение, — сказал судья.

— Вернемся к шестому апреля, — согласился Мейсон. — Вы заметили в тот вечер что-либо необычное?

— Нет, сэр. — Брамс покачал головой.

Бедфорд наклонился к Мейсону.

— Пугните его. Заставьте рассказать о той женщине, — прошептал он. — Пусть опишет ее, надо узнать, кто она!

— Вы заметили Бинни Денхема в мотеле? — спросил Мейсон.

— Да, сэр.

— А вы знали, что он не зарегистрирован в отеле?

— Да, сэр.

— Иначе говоря, он был чужим?

— Да, сэр, но вспомните, мистер Мейсон, что я не мог бы точно утверждать, что он не был в каком-либо номере. Ведь я знал, что обвиняемый снял номер для своих друзей, и считал, что он и есть один из друзей.

— Я понимаю, — кивнул Мейсон. — Это касается присутствия мистера Денхема. А вы видели других людей, которых можно назвать неизвестными?

— Нет, сэр.

— И никого не было в номере двенадцать?

Брамс задумался.

— Одну минуту. Да. Я сообщил полиции…

— Не упоминайте того, что вы сказали полиции, — перебил его Хедли. — Отвечайте только на вопросы и не давайте никакой добровольной информации.

— Там был человек, которого я считал чужим, но позже оказалось, что он не чужой.

— Некий человек, не имеющий права на пребывание в двенадцатом номере?

— Возражаю против принуждения свидетеля к выводам, — сказал Хедли.

— Это перекрестный допрос, — заметил Мейсон.

— Я думаю, что слова «не имеющий права» вызывают свидетеля сделать вывод, — сказал судья Штрузе, — но я не возражаю против вопроса. Защите предоставлено право вести как прямой, так и перекрестный допрос. Главное, чтобы это способствовало раскрытию условий, в которых было совершено преступление.

— Очень хорошо, — согласился Хедли. — Я снимаю свое возражение, ваша честь. Отвечайте на вопрос, мистер Брамс.

— Я скажу. Из двенадцатого номера вышла женщина. Она не была той женщиной, которая сняла этот номер. Я поговорил с ней, потому что подумал… ну, мне нельзя говорить, что я подумал. Но я поговорил с ней.

— О чем вы с ней говорили? — спросил Мейсон.

— Я спрашивал ее.

— И что она отвечала?

— Ваша честь, мы выходим за рамки перекрестного допроса, — опять вставил Хедли. — Сейчас уже речь идет о пересказе других показаний.

— Возражение принято, — констатировал Штрузе.

— О чем вы спросили ее?

— То же самое возражение, — вскочил Хедли.

— Принято.

Мейсон повернулся к Бедфорду.

— Вот видите, мы наталкиваемся на целую серию технических препятствий, Бедфорд, — сказал он. — Я не могу допрашивать его, не задавая вопросов о его разговорах.

— Но мы должны узнать, кто она. Не поддавайтесь, Мейсон. Вы же опытным юрист. Поставьте вопросы так, чтобы судья пропустил их. Мы должны узнать, кто она.

— Вы сказали, что женщица, которая вышла из двенадцатого номера, не снимала его?

— Да, сэр.

— И вы остановили ее?

— Да.

— И вы сообщили об этой женщине полиции?

— Протестую.

— Принято.

— Вы передали свой разговор с ней полиции? — поправился Мейсон.

— Конечно, когда случается подобное событие, полицию в первую очередь интересует все, относящееся к самому событию. Но потом они начинают интересоваться всем, что может иметь отношение к делу.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Какую часть вашей беседы с полицией вы уделили этой женщине?

— Возражаю, — изрек Хедли.

Судья Штрузе улыбнулся.

— Мистер Мейсон, вы снова протащили часть разговора, поэтому я не возражаю против рассказа обо всем разговоре. Свидетель, отвечайте на вопрос.

— В основном их интересовало, слышал ли я выстрел.

— Я не спрашиваю об их. интересах, — уточнил Мейсон. — Я хочу знать, спрашивали ли они вас о незнакомых вам людях.

— Да, сэр, спрашивали.

— И как часть вашего разговора с полицией вы сообщили им о женщине из двенадцатого номера?

— Да, сэр.

— И что вы сказали?

— О, ваша честь, — перебил Хедли, — мы топчемся у открытой двери. Этот вопрос не имеет отношения к делу. Мы не возражаем, если его хочет задать мистер Мейсон. Но тогда он может расспрашивать его о чем захочется, обо всяких подозрениях.

— Он не хотел делать этого, — мягко сказал судья. — Официальный эффект одинаков вне зависимости — рассказывает ли свидетель о результате своего разговора или о самом разговоре. Предмет разговора приводит к прямому доказательству. На перекрестном допросе мистер Мейсой может расспрашивать обо всем разговоре, если он хочет.