Полночный полдник - [52]

— Я не на ранчо. И превращаюсь в какое-то жутковатое, жаждущее крови существо. Парень, о котором я тебе рассказывала, — Скип Тейлор — предложил мне работу по переписыванию сценария, поэтому сейчас я нахожусь в «Парагоне» — источники, пансион, спа и курорт; это недалеко от Ла-Басуры.

— Вот в la basura ты и окажешься.

— Ха, ха и ха. Мои друзья думают, что я у тебя, но здесь мне спокойнее.

— Ты ничего не придумываешь?

— Нет. Когда я к кому-нибудь прикасаюсь, у меня действительно случаются такие вспышки — я вижу окровавленную плоть.

— Нет, я имею в виду работу, этот сценарий, — раздраженно возразила она. — Это же очень дорогой отель.

— И к тому же еще пансион. Нам с Горбуном из Нотр-Дама здесь как раз самое место. Это отличное убежище! Убежище! — Я взглянула на часы. — Продюсер страшно опаздывает на встречу.

— В Голливуде так демонстрируют свою значимость — заставляют людей ждать. А что сказал Гэбриел?

Я пояснила, что не смогла связаться с ним, и снова принялась описывать то, что происходит в моей голове:

— Ты когда-нибудь видела фильмы Дэвида Кроненберга? Очень похоже, только без всякого художественного наполнения.

— Когда ты так говоришь, мне с трудом верится в то, что все столь серьезно.

— Мерседес, если я перестану валять дурака, я начну рыдать и уже не смогу остановиться.

Она немного помолчала, а потом призналась:

Я бы волновалась о тебе еще больше, mujer, если бы не знала, что ты сильная.

— Мне бы очень хотелось, чтобы слово «сильная» было синонимом слова «разумная».

Когда Мерседес стала обещать мне, что попробует отыскать Гэбриела в Интернете по своим хакерским каналам, в дверь позвонили.

— Мне нужно идти, — сказала я.

— Рад, что мы будем работать вместе, — заявил Скип, входя в комнату.

А потом протянул мне свою ладонь.

Я подготовилась к контакту. Когда Скип схватил меня за руку, перед моими глазами всплыла картинка, омытая блестящими карминными ручейками: я увидела, как белые зубы царапают белую кость, отрывая от нее плоть.

Скип уже прошел мимо меня и оказался в просторной комнате.

— Расположилась? Отлично, отлично. Чудесное место. Надеюсь, ты готова ринуться в бой.

Не успела я закрыть входную дверь, как он уже уселся за обеденный стол, вынул из кожаной сумки бумаги и беспокойно задергал ногой.

Когда мы встретились в первый раз, я не обратила внимания на то, какое у него гладкое и розовое лицо. Сейчас мне это очень понравилось.

— Милли, вот последняя версия «Зубов острых». — Скип плюхнул на стол объемистую рукопись.

Открыв первую страницу, я с ужасом прочитала имя автора. Это был молодой, но очень успешный сценарист, которому платили огромные суммы за его динамичные, жестокие фильмы. Я ляпнула первое, что пришло мне в голову:

— А ты не говорил, что я буду переписывать именно его сценарий.

— Нужно же с чего-то начинать. — Он указал на рукопись с таким видом, будто собирался уличить ее в самых отвратительных преступлениях. — Понимаешь, в чем тут проблема?

Сценарий состоял из 324 страниц. Каждая заняла бы примерно минуту экранного времени. Произведя нехитрые вычисления, я сказала:

— В таком виде сценарий рассчитан на пять часов.

— Он считает себя гением, но это полная чушь, с которой ничего не поделаешь. Ты полностью в материале, потому что этот фильм — о нападении чупакабры на небольшой городок.

— О летающем демоне, который убивает коз? О демоне из латиноамериканского фольклора?

— Да, о нем. Я надеялся, что фильм будет одновременно ужастиком и аллегорией, но он получился невероятно неуклюжим. Там есть сцены, которые наводят ужас, и сцены, которые служат аллегорией, но нет ни одной, в которой было бы и то, и другое. Никакого симбиоза.

— А какова аллегория?

— Чупакабра символизирует страх перед безликой культурой потребления, которая высасывает из нас души. Мы больше не люди, а пустые оболочки.

— Замечательная тема, — оживилась я, почувствовав прилив волнения. — У тебя есть какие-нибудь особые указания?

Когда Скип стал копаться в своей сумке, чтобы достать несколько скрепленных вместе страниц, у него выкатилась ручка. Я успела схватить ее, прежде чем она упала на пол.

— Отличная реакция, — похвалил он. — Ват мои пометки. Сократи фильм примерно до ста минут. Показывай, а не говори. Убей всю эту ерунду в середине — ты поймешь, о чем я говорю. — Он щелкнул пальцами. — Ой, да, обязательно оставь что-нибудь из поэтической размазни, чтобы автор порадовался. А в остальном ориентируйся на свои вкус и талант.

Я вдруг поймала себя на том, что перестала писать и мечтательно уставилась на Скипа, представляя себе все тонюсенькие капиллярчики, через которые к его щекам приливает румянец.

— Что такое? — спросил он.

— Э-э… я только что заметила, что у тебя потрясающая кожа. Такая здоровая и румяная.

— Да? Ну спасибо, — смущенно поблагодарил он. — Ты готова приступить?

— Сколько у меня времени? — решила уточнить я.

— Съемки должны начаться через четыре недели. Если ты сможешь закончить раньше, получишь на десять процентов больше.

Мой папа, Джерри Ди («ДЖЕРРИ уДИвит вас своими потрясающими лужайками!»), не смог наделить свою единственную дочь достаточным количеством мудрости, однако ему все же удалось обратить внимание дочери на то, что денежные вопросы должны решаться заранее. Стараясь говорить спокойно и уверенно, я поинтересовалась: