— Хорошо. Ваша сумка. Что-нибудь еще?
— Футляр от флейты. Мои вещи… Еще что-то… Жильбер знает.
Рамон кивнул Джеку и вышел. Холли, казалось, этого даже не заметила. Джек откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее.
— Почему этот человек так вас пугает? — наконец спросил он.
— Это долгая история. — Она снова потерла плечо. Казалось, оно причиняло ей боль. Джек уже обратил внимание на этот непроизвольный жест, и руки его сжались в кулаки.
— У него есть на вас какие-либо права?
Вопрос походил на предложение пройтись по минному полю, подумала Холли. Сделав глоток кофе, она проговорила:
— Может быть.
— Не думаю, что очень умно с вашей стороны играть со мной в эти игры, — мягко сказал он. — Вряд ли я смогу вам помочь, если вы не скажете мне правду. А сейчас я, пожалуй, наиболее подходящий помощник для вас.
И единственный, подумала Холли. Если Бренден так быстро разыскал ее в «Таис», ему не составит труда выследить, где она живет. Наверное, он уже заставил Донну раскошелиться на эти розыски.
Бедняжка Донна! Не зная родного отца, она уцепилась за отчима, как за родного, чтобы в конце концов узнать, что он оставил свою компанию Холли, своей кровной дочери, которую не видел много лет! Донна чувствовала себя преданной, а Бренден — тот был просто в ярости. А любящая Донна выполняла все, что приказывал ей Бренден.
— Итак? — переспросил Джек.
Холли с усилием заставила себя вернуться к реальности.
— Единственное, чего я не знаю, — с какой стати он решил, что имеет право за мной следить?
Джек продолжал выжидающе молчать.
— Послушайте, — уже с отчаянием сказала она, — он женат на моей сводной сестре. Мои родители умерли. — Ее голос осекся, но, собравшись, она продолжила: — И я не намерена жить вместе с ними.
— Это не объясняет, почему вы так его боитесь.
Холли поморгала.
— Мы… ээээ… не сошлись во мнениях относительно моего будущего.
— И в чем же разошлись ваши мнения?
— Я хотела продолжать образование.
Глубокие глаза Джека впились в нее, словно он был судьей, а она — преступницей. Холли в ответ сощурилась и не отвела взгляда.
— Хорошо, — наконец сказал он. Казалось, он ей не поверил, но решил на время отложить выяснение истины. — И как он может помешать вам? Деньги?
— Нет. Я не взяла у них ни цента. И не возьму.
Она говорит так, словно одна мысль об этом повергает ее в ужас, отметил Джек. Он решил, что подумает над этим позднее.
— Так каким же образом он мог повлиять на вас? Если вам уже на самом деле двадцать два.
Внезапно Холли рассмеялась, искренне и так неожиданно молодо. Ее смех эхом разнесся по небольшому бару. Дремлющий бармен вскинулся и с нескрываемым удивлением воззрился на нее.
— Вы, пожалуй, правы, — сумрачно сказала она. — Только вот они живут в Смоллвилле, в США, а мой отец оставил совершенно безумное завещание. Я понимаю, что не должна была сдаваться. Но не стала обжаловать его даже в местном суде. Ни один тамошний судья не взялся бы вести мое дело против известной семьи. Они уважают своих горожан, — усмехнулась она и посмотрела ему в глаза. — То есть крупных работодателей.
— А, — понимающе сказал Джек.
Холли вздохнула.
— Думаю, это всем понятно. Мне было всего семнадцать, и я прожила в Лэнсинг-Миллз меньше двух лет. Все там знали Донну еще до ее рождения. И Брендена — с тех пор, как он на ней женился. Думаю, эти люди были уверены, что поступают так ради моего же блага… Удерживают меня от безрассудных поступков. — На мгновение она погрустнела.
Джек безошибочно узнал выражение ее лица. Так выглядели попавшие в ловушку, такую же, в которой сейчас находилась она.
— И вы решили сами вершить суд. И сбежали.
— Да.
— А зачем? И что дальше?
— Мой папочка оставил завещание, в котором говорилось, что Донна должна быть моей опекуншей до моих двадцати пяти лет, если только я не выйду замуж. Это означало, что я буду сидеть дома, не уеду ни в колледж, ни вообще куда-либо. Донна, — прибавила она, — никогда не путешествовала.
— Они были с вами жестоки?
Холли неотрывно смотрела на огонь.
— Они, наверное, так не считали.
— Но этого человека сегодня вы по-настоящему испугались, — сказал Джек, нарушая повисшее молчание. — Я видел.
Холли медленно подняла голову. В ее глазах заметался страх. Она выглядела беззащитной и очень, очень усталой.
— Вы не верите мне, — сказал Джек. — Ведь так?
— А почему я должна вам верить?
— Я спас вас от Брендена Сегру. Два раза.
— Да, — холодновато согласилась она. — Вот я и думаю — зачем?
Джек не обратил на ее слова внимания.
— Почему вы сбежали из дома?
Их взгляды встретились: ее — встревоженно-гневный, его — бесстрастный. Она первая опустила глаза.
Их прервал бармен:
— Мистер Армор, вас к телефону.
Джек заколебался, не отрывая от нее взгляда. Холли сидела неподвижно. Но когда он отошел к телефону, она расслабленно откинулась на спинку, словно выключили направленные на нее софиты.
Неужели она ошиблась в Джеке Арморе? Поначалу он показался ей этаким самоуверенным самцом, и она окрестила его Великолепным Джеком. Да, насчет уверенности она была права: эти непроницаемые глаза, эти красивые высокомерные черты лица, эта сила, исходящая от него…
