Политика постправды и популизм - [21]

§ 2. Веб 2.0 как деконструкция виртуальности

Распространение технологий Веб 2.0, в значительной степени способствовавшее популяризации интернета, совпало по времени с рядом других важных процессов — развитием технологий, обеспечивающих возможности подключения к сети, артикуляцией политики, направленной на преодоление цифрового неравенства, усилением коммерциализации сети интернет и, как результат, увеличением инвестиций в нее. Все эти факторы вместе способствовали произошедшей в 2000-х гг. массовизации интернета.

Массовизация сети коренным образом изменила социальный состав интернет-сообщества. Веб 2.0 способствовал реализации «переезда» аудитории традиционных медиа в виртуальную среду, которая сама по себе претерпевала серьезные изменения.

Изобретатель Всемирной паутины Т. Бернерс-Ли отмечает, что социальные сети становятся закрытыми силосными башнями контента, и «чем более широко используется подобная архитектура, тем больше интернет становится фрагментированным и тем меньше у нас единого общего информационного пространства»⁶⁸. Пространство обитания интернет-пользователей в эпоху Веб 2.0 формируется совершенно иначе. «Электронный фронтир», подвижное, постоянно открывающееся пространство сетевых кочевников сменяется более жестко структурированной локацией, которая создает более комфортные условия существования в сети.

Важным фактором, связанным с Веб 2.0, стало то, что его технологии формировали не только новое информационное «место жительства» масс, но и массовые «фабрики информации». Поэтому Веб 2.0 повлиял не только на массовизацию сети, но и на ее «индустриализацию» — массы оказались вовлеченными в процесс производства информации, который предполагал в свою очередь идею монетизации интернет-деятельности. В этом ключе метафора Маклюэна о «глобальной деревне» уже не работает. Впору говорить об урбанизации сети, «глобальных мегаполисах». Формируются и новые классы — сетевые креаторы и просьюмеры, которые двигают вперед экономику социальных сетей, заключающуюся в непрерывном производстве и передаче информации⁶⁹.

Еще один важный фактор формирования «политики постправды», мимо которого нельзя пройти, исследуя проблему развития глобальных интернет-технологий, — феномен постглобализма. Под постглобализмом мы понимаем такое состояние процессов мировой интеграции и унификации, при котором происходит замедление глобализации или, в отдельных случаях, фиксируются процессы дезинтеграции. В политическом процессе наиболее очевидными признаками этого этапа стали цивилизационные столкновения, оформившиеся в перманентные геополитические конфликты начала XXI в., укрепление позиций национальных государств, а также рост правых, национальных, изоляционистских течений в западном мире. В контексте коммуникаций данный процесс нашел выражение в так называемой балканизации (фрагментации) интернета.

Противоречия глобализации привели к расколу элит национальных государств, а затем — к противостоянию между элитами, когда глобалистский левый дискурс столкнулся с антиглобалистским правым. Поскольку речь идет не только о векторах развития и об идеологиях, но и о системах стереотипов, неизбежным оказалось появление такого информационного противостояния, которое теперь принято соотносить с «политикой постправды». При этом правое «антиглобалистское» движение имеет и черты глобалистского, поскольку уже существует в условиях глобалистской реальности. И столкновение дискурсов носит не столько внутристрановый характер, сколько представляет собой тенденцию, типичную как минимум для всей западной цивилизации.

Присущая «постправде» «редукция смыслов»⁷⁰ в этом ключе не представляется отдельным от массовизации феноменом. Массы по своей природе не заинтересованы в системном и детальном погружении в мир политического, поэтому здесь вряд ли можно говорить о новом явлении. До «великого переселения» пользователей в интернет в 1990-е гг. массы также редуцировали смыслы, суть которых интересовала включенных в более активную политическую коммуникацию так называемых лидеров мнений, ключевых коммуникаторов, людей престижа и т. д.

Гораздо более важную роль сыграло то, что изменилась социокультурная среда сети интернет. Анонимный интернет в результате был замещен «социальным интернетом», в котором стало привычно и прилично быть самим собой и следовать нормам и законам той страны, гражданином которой ты являешься. До определенной степени это следует оценивать как «конец виртуальности», в том смысле, что эпоха виртуального маскарада в интернете была не только завершена, но и до определенной степени запрещена правилами новых ресурсов (социальных сетей). Однако с политологической точки зрения важен другой акцент — индивиды были лишены права на конструирование репрезентации или по крайней мере серьезно ограничены в нем.

Деанонимизация устанавливает истинность лишь одной репрезентации. В социальных сетях почти невозможно дифференцировать свои социальные роли. На конкретной странице в социальной сети пользователь рано или поздно вынужден выбирать единственную приоритетную идентичность, вокруг которой и будет конструироваться такая репрезентация, лишь в незначительной степени отображающая все аспекты его индивидуальной жизнедеятельности.