Политические деятели викторианской Англии - [23]

. Премьер-министр сказал, что принц, конечно, чересчур щепетилен в вопросах морали. Когда все препятствия, казалось, были позади, остался только вопрос о придворном штате принца. Его любезно составил лорд Мельбурн, чем вызвал бурную реакцию со стороны принца, который писал своей невесте, что сам способен подобрать своих людей и своих слуг. Королева посоветовала больше доверять «её дорогому лорду М., как она сама всегда ему доверяла». Наконец, 10 февраля 1840 года состоялась свадьба королевы. По настоянию Мельбурна, который забыл политику ради этого брака, свадебная церемония была многолюдной и пышной. Кроме Веллингтона на ней были только четыре представителя тори, причём один из них является родственником Мельбурна. Королева умела быть мстительной в мелочах. Мельбурн и не подумал употребить своё влияние, чтобы исправить положение и пригласить хотя бы самых знатных и видных представителей оппозиции. Во время венчания и свадебного обеда он вёл себя безупречно, правда, не удержался от саркастического замечания, что главный предмет восхищения на этой свадьбе — его новый мундир.

Когда вся свадебная кутерьма улеглась, Мельбурн получил возможность вернуться к политике, но этой возможностью он не слишком злоупотреблял. Он играл в шахматы и в слова с королевой и продолжал играть при дворе роль доброго дядюшки. Мельбурн откровенно спал на заседаниях кабинета. Премьер-министра мало волновали обострившиеся социальные проблемы, он не разделял интереса принца Альберта к ним и всячески скрывал их от королевы, считая не королевским это делом вникать в необходимость детского труда или состояние трущоб в промышленных районах, да и сам он в это не вникал. Ухудшившееся финансовое положение и экономический застой обострил проблему бедности и недовольство в стране. Кое-кто говорил, что Англия беременна революцией. Политики предсказывали поражение вигов на выборах, но премьера это, видимо, не заботило. Однако это озаботило королеву. Она не хотела ещё раз видеть Пиля своим министром и открыто вмешалась в предвыборную кампанию. Едва оправившись от тяжелейших родов, она отправилась в поездку по стране, посетив дома виднейших вигов, в том числе и Мельбурна. Тем не менее, на всеобщих выборах победили тори, и вигское правительство ушло в отставку.

Прощальная аудиенция королевы со своим любимым министром была тягостной. Она с трудом сдерживала слёзы. Мельбурн обещал ей часто писать, посоветовал доверять мужу, «который имеет ясный ум» и не ссориться по пустякам с Пилем. Он, Мельбурн, всегда и в любом качестве будет рад помочь королеве советом. Через Гревилля и секретаря принца Альберта Энсона он дал советы и Пилю. Он просил, во-первых, не быть многословным с королевой, во-вторых, максимально чётко излагать предложения и аргументировать их, «королева не страдает манией величия и понимает, что многое находится вне пределов её понимания». Кроме того, он просил не докучать ей вопросами религии[56].

После ухода в отставку Мельбурн несколько раз заходил во дворец и почти каждый день писал королеве, пока ему не указали его политические друзья, что такое поведение нарушает неписаную конституцию и ставит королеву в неловкое положение. Письма постепенно стали более редкими. Тем не менее, королева спрашивала мнение «лорда М.» по многим вопросам, в том числе семейным[57]. Когда у королевы появились дети, возник вопрос о системе воспитания. Уже тогда многие передовые умы высказывались за более мягкую систему, считая телесные наказания жестокими и ненужными. Принц Альберт хоть и был гуманистом и либералом, полагал, что детей надо время от времени наказывать, чтобы добиться от них послушания. По его приказу пороли даже его дочерей. Одна из близких королеве придворных дам, леди Литтлтон, высказала сомнения в эффективности подобных педагогических подходов. Она прямо высказала это королеве и та запросила мнение лорда Мельбурна. Он сказал, что порка — необходимый и даже неизбежный фактор воспитания. Его самого часто пороли в Итоне и он считает, что это только пошло на пользу. Хотя он добавил, «пороли меня явно недостаточно… для меня было бы гораздо эффективнее, если бы меня пороли больше». Более того, развивал он свою мысль, сам он дал своей жене, леди Каролине Лэм, «несколько практических уроков порки», хотя и выразил сомнение в том, что они благотворно подействовали на его супругу[58]. Видимо, мало было таких уроков.

23 октября 1842 года лорда Мельбурна свалил апоплексический удар (инсульт), от которого он не оправился. Его блистательный и живой ум, как считали, угас, и он почти не выезжал из дома. Тем не менее, он выступил в связи с намерением сэра Роберта Пиля отменить «хлебные законы». Несмотря на то, что он принадлежал к партии, которая официально поддерживала это мероприятие, Мельбурн считал меру несвоевременной и наивной. Королева резко осудила своего бывшего любимца — «он оказался столь же несостоятельным, как и эти джентльмены из числа оппозиции в палате общин». Встретившись с ним вновь, она пришла к выводу, что его выступления против свободной торговли — свидетельство старческого маразма. По её мнению, Мельбурн устал от жизни, много ел во время ужина, жил в грязном доме, заполненном шестьюдесятью слугами, громко говорил сам с собой и постоянно корчил рожи. Он пытался доказать королеве буквально со слезами на глазах, что находится на грани банкротства и попросил о большой пенсии. Королева до этого никогда не отказывала ему в помощи, но в данной ситуации, заслушав мнение придворных, пришла к выводу, что дела Мельбурна не так плохи, как он всем говорит. У него были обширные и богатые земли, да и наличный капитал «поражал воображение». Принц Альберт, его секретарь Энсон (кстати, бывший протеже Мельбурна), доверенное лицо королевской семьи барон Стокмор (или Штокмар) приложили массу усилий, чтобы положить конец переписке королевы с Мельбурном. Да и сам он допустил ряд ошибок. Влияние его сошло на нет, и Виктория относилась к годам его процветания при дворе как странному и забытому сну, о котором лучше не вспоминать.