Политические деятели викторианской Англии - [21]

В 1837 году король Вильгельм IV умер. На престол вступила его юная племянница королева Виктория, которой только что исполнилось 18 лет. Началась викторианская эра. Королева приняла Мельбурна одним из первых. До этого ей рассказали о связи покойной жены премьер-министра с Байроном, о недавней трагической смерти его сына. Это сразу расположило впечатлительную и романтически настроенную девушку, каковой и была тогда королева, к Мельбурну. Она прямо заявила премьер-министру, что хочет, чтобы он остался на этом посту, а сама она будет охотно прислушиваться к его советам. Он набросал ей речь, которую Виктория с достоинством произнесла на первом заседании Тайного совета.

Начался новый этап в жизни лорда Мельбурна. Он стал другом, советчиком и ментором юной королевы, которая запрашивала его мнение даже по личным вопросам. Её забавляло его вольнодумство и остроумие. Совещания с премьер-министром нередко выливались в остроумные и оживлённые беседы. Королеву смущали претензии её матери, которая требовала, чтобы ей резко увеличили содержание и допустили к решению государственных дел. Лорд Мельбурн посоветовал передать эти дела в правительство, где он сумеет вежливо, но решительно отказать матери королевы герцогине Кентской. Королева выезжала на прогулки вместе с премьер-министром, рисовала его портреты и откровенно скучала, когда Мельбурна не было рядом, о чём и записала в дневнике. Однако делать неосторожные выводы об отношениях королевы и её премьер-министра, которого она запросто звала «мой лорд М.», было бы ещё более неосторожно. Мельбурн был старше её на сорок лет, королева потеряла своего отца в младенчестве, премьер-министр недавно потерял сына, очень эксцентричного молодого человека. Поэтому вполне естественно, что юная королева отнеслась к нему как к своему учителю, если угодно — отцу. Ему же доставляло удовольствие учить эту девочку жизни и управлению королевством.

Вскоре, однако, он подал ей плохой совет, и королева оказалась втянута против воли в светский скандал. Королева терпеть не могла леди Флоренс Гастингс, одну из своих придворных дам. Она считала её нескромной, шпионкой и любовницей сэра Джона Конроя. Последний был секретарём матери королевы герцогини Кентской, а как поговаривали злые языки — и не только секретарём. Он унижал принцессу Викторию и держал её в почти полной изоляции, стремясь овладеть её волей, а затем направлять её, когда она станет королевой, а может и управлять за неё. Королева разрушила эти замыслы в первый же день своего царствования и нашла верного союзника в лице Мельбурна, но Конроя продолжала ненавидеть. Воспользовавшись тем, что упомянутая леди Флоренс стала проявлять признаки болезни, а живот её заметно увеличился, придворные сплетники распустили слух, что эта фрейлина королевы ждёт ребёнка от Конроя. Мельбурн посоветовал избавиться под этим предлогом от неугодной придворной. У королевы хватило ума не торопиться с этим. Скандал вылился тем временем на газетные страницы. «Таймс» поддерживала королеву и премьер-министра, «Морнинг пост» — леди Флоренс и обиняком нападала на королеву, изображая её жестокой и черствой особой. Вскоре леди Гастингс умерла. Вскрытие обнаружило, что она сохранила невинность, а причиной большого живота стала опухоль печени, которая и привела к летальному исходу. Королева чувствовала себя немого виновной. Мельбурн твердил, что не следует брать это в голову и уж тем более публично признаваться в том, в чём королева и не виновата. Скандал разрастался. Радикальные и либеральные газеты кричали о королеве-убийце, толпа называла её «миссис Мельбурн», в окна королевы полетели камни, а от её недавней популярности не осталось и следа[49].

Одновременно с этими мелкими с точки зрения политики делами Мельбурну пришлось столкнуться и с политическими сложностями. Внутри страны нарастала агитация радикалов, которые считали реформы 1830-х годов недостаточными, раздавались голоса в пользу ликвидации монархии, позиции вигов заметно пошатнулись в связи с внешнеполитическими трудностями. Британия оказалась втянутой в очередную войну на границах Индии с Афганистаном, стремление англичан любой ценой «открыть» для своей торговли Китай привело к Опиумным войнам, осложнилась международная обстановка и в Европе.

Министр иностранных дел лорд Палмерстон, о котором ещё пойдет речь, не отличался в обхождении дипломатичностью. Как писал король Бельгии Леопольд в письме к своей племяннице королеве Виктории, излюбленный дипломатический приём Палмерстона — наступать ногой на горло контрагента, а когда Мельбурн формировал свой кабинет в 1835 году, многие послы настоятельно просили не назначать на должность министра иностранных дел Палмерстона. Мельбурн не был, однако, свободен в выборе и оставил Палмерстона в министерстве иностранных дел, который занял жёсткую националистическую (или, как говорили в европейских столицах, эгоистическую) политику во всех европейских делах. В 1838 году обострился вновь восточный вопрос. Несколько раньше египетский паша Муххамед-Али поднял мятеж против султана. Европейские политики и державы (кроме Франции) оказали поддержку Стамбулу, а царь Николай даже военную. Турецкая империя была спасена. Палмерстон последовательно поддерживал султана против паши, что окончательно испортило отношения с Францией. В ходе состоявшихся дебатов по внешней и колониальной политике, в частности по китайским делам, правительство потерпело поражение, и Мельбурн подал в отставку.