Политическая теория феминизма. Введение - [53]

Хотя идеи ревизионистов никогда не были формально признаны в партии, «ортодоксальная» линия все больше отрывалась от политической реальности, поскольку СДПГ пыталась сочетать формальную верность марксистской догме с увеличивающейся реформистской деятельностью. Эта правая тенденция была символически обозначена, когда в 1914 г. все кроме одного члена СДПГ в парламенте проголосовали в поддержку военной инициативы Германии. Как и Люксембург, Цеткин горячо выступала против войны, и в 1915 г. она организовала Международную конференцию женщин-социалисток с целью начать антивоенную кампанию. В то время как многие умеренные феминистки тоже пытались организовать международную деятельность против войны, но они расценивали ее, скорее, как проявление мужской агрессии, которой противостоит женский пацифизм (см. выше гл.4). Цеткин же, верная своей материалистской позиции, и войну считала продуктом капиталистического империализма. Поэтому пацифистская кампания рассматривалась ею как часть международного социалистического противостояния капитализму, в которой женщины, не призываемые в армию, должны были играть ведущую роль.

Эволюция взглядов Цеткин

Хотя Цеткин часто была в оппозиции к реформизму СДПГ и заигрыванию этой партии с электоратом, она не всегда могла противостоять давлению со стороны коллег, а ее собственные идеи претерпели со временем серьезные изменения. В частности, ее ранний анализ семьи как института подавления и убеждение в том, что женщинам необходимо участвовать в профсоюзной и политической деятельности, сменились уверенностью в том, что при социализме семья могла бы оставаться моральной ячейкой: «В социалистическом обществе женщина может быть профессиональной сотрудницей, не жертвуя своим развитием в качестве женщины и своими семейными обязанностями»[80]. «Многие жены и многие матери, развивающие классовое сознание мужа и детей, делают не меньшее дело, чем наши подруги, которых мы видим на собраниях» (Draper and Lipow, 1976, рр. 199, 120)[81]. Эта смена позиций отражалась в редакторской деятельности Цеткин в женском партийном журнале «Ди Гляйхат» («Равенство»). Поначалу она считала его важным теоретическим изданием, информирующим о профсоюзах, забастовках, заработной плате и условиях труда, адресованным самым «сознательным» работницам. В реальности же, несмотря на быстрое увеличение числа женщин в партийных рядах (достигшее 16% в 1914 г.), большинство вновь пришедших были не фабричными работницами, как ожидалось, а чаще всего неработающими женами членов партии. В связи с этим Цеткин была вынуждена адресовать свои материалы к этим новым членам, и в журнале «Ди Гляйхайт» стали появляться советы домохозяйкам наряду с рекомендациями как прививать детям социалистические ценности, а также общие утешительные рассуждения о том, что, сохраняя домашний очаг, женщины вносят свой важный вклад в дело социализма. Эванс выступила в защиту Цеткин в этом плане, считая, что «растущая тенденция Цеткин обращаться к женщинам как к женам и матерям есть не более чем постепенное осознание ею, что в собственном сознании и сознании их мужей они и были таковыми» (Evans, 1987, р. 26). Но такая стратегия позволяла поддерживать политическую популярность, а в конечном итоге означала лишь то, что женщины оказываются исключенными из процесса принятия решений и что отношения власти между мужчинами и женщинами остаются не исследованными.

В 1903 г. Цеткин писала: «[марксистская] материалистическая концепция исторического развития не предложила нам готовых формул для решения женского вопроса, но она предложила нечто более важное: дала нам правильный безошибочный метод для понимания этого вопроса» (цит. по: Foner, 1984, р. 93). Ее собственные попытки применить этот метод на практике позволили изменить собственный взгляд на женское движение, предоставив возможность проанализировать некоторые аспекты задействованных в нем классовых интересов. Одновременно ее опыт способствовал тому, что она слишком легко отказалась от идеи общих, не зависящих от класса, гендерных интересов и не смогла разобраться в реальности патриархата на уровне практик и убеждений, так же как противостоять ему на теоретическом уровне. По этой же причине она начала отстаивать вторичное положение женщин по отношению к мужчинам, доминировавшее в социалистическом движении, интересы женщин стали рассматриваться как второстепенные, разобщающие классовое единство. Несмотря на ее собственную приверженность равенству полов, похоже, ее методология не позволила ей добиваться этой цели.

Некоторые критики марксизма могут утверждать, что эти недостатки являются неизбежным результатом неадекватной теории, которая, стремясь все свести к экономическим причинам, оказалась неспособной разобраться во всеобъемлющей природе патриархатной власти и ее проявлениях как в частной, так и в общественной жизни. Разумеется, для некоторых более поздних марксистов взгляды Цеткин и Второго Интернационала квалифицировались как грубый экономический детерминизм и кроме того враждебные феминизму как разобщающему женскому буржуазному движению. Однако современные марксистские феминистки пытаются доказать, что марксизм способен предложить более сложный анализ проблемы. Адекватность марксистского подхода к «женскому вопросу» также исследовалась и в России, где начиная с конца 1917 г. государственная власть находилась в руках марксистов. Хотя в процессе применения теории на практике возникало много трудностей и многие достижения были утрачены в годы сталинских репрессий, именно в России были предприняты первые серьезные попытки распространить марксистскую теорию на проблемы пола, нравственности и семейной жизни, что было сделано Александрой Коллонтай.