Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - [101]

.

Официальная позиция Ф. Рузвельта полностью отвечала чаяниям подавляющего большинства американцев. А «преобладающим настроением, — среди них, отмечают американские историки, — было решительное противодействие не только любому вмешательству в конфликты за рубежом, но и участию в любых коллективных действиях для предотвращения или урегулирования таких конфликтов. За высокой стеной нейтралитета американский народ считал разумным спокойно работать для собственного блага, невзирая на все бури, которые могли разразиться в других местах»^{1077}.

Данные выводы подтверждали и результаты опроса службы Гэллапа 1937 г., которые показали, что 94% американцев выступали против вмешательства Америки в европейские дела. Рузвельт был категорически против подобного «нейтралитета», однако для того, чтобы сохранить поддержку избирателей, особенно во время предвыборной кампании, он снова и снова заявлял, даже в течение 1940 г., что он не будет посылать американцев воевать в чужих войнах^{1078}.

Американцы могли с еще большим основанием, чем У. Черчилль, заявить накануне Второй мировой, что их «внешняя политика должна быть основана на моральном фундаменте. Народ нашей страны, после всех пройденных им испытаний, не намерен дать вовлечь себя в еще одну страшную войну во имя союзов или дипломатических комбинаций старого мира»^{1079}. Кроме этого, зачем американцам защищать интересы и продлевать существование старых европейских империй и новых тоталитарных режимов? Американцы имели все основания сохранять свой нейтралитет.

Но, с другой стороны, этот «изоляционизм» крупнейшей страны мира де факто становился предательством дела мира, прямо провоцируя развязывание новой мировой войны. Один из лидеров изоляционистов А. Ванденберг отмечал в этой связи: «Я считаю, что, когда Гитлер планировал Вторую мировую войну, он никогда бы ее не начал ее, если бы имел сколько-нибудь серьезные основания полагать, что в ней столкнется с Соединенными Штатами. Я думаю, что его уверенность в том, что это не произойдет, основывалось на существовании нашего тогдашнего законодательства о нейтралитете»^{1080}.

Аналогичное мнение выскажет впоследствии и зам. госсекретаря в те годы С. Уэллес: «Только одно обстоятельство могло удержать Гитлера от его устремлений: твердая уверенность в том, что мощь Соединенных Штатов может быть направлена против него». Мнение бывшего зам. госсекретаря, накануне вторжения немцев в Данию и Норвегию, (в марте 1940 г.) посетившего Европу с миссией мира, имеет особую ценность. Миссия провалилась. Уэллес обвинил в этом европейцев не желающих идти на компромиссы. Но была и другая правда, отражавшая всю сущность американской политики, она звучала в официальном сообщении о целях поездки зам. госсекретаря: «Господин Уэллес не получил полномочий делать предложения или принимать обязательства от имени правительства США…». И миссия Уэллеса имела успех лишь в том, что продемонстрировав отсутствие у США намерений вмешиваться в войну в Европе, тем самым провоцируя Гитлера на начало новой агрессии, на этот раз против Западной Европы.

Ситуацию, очевидно, могла бы изменить элита американского общества, которая заняв твердую позицию, была способна повести его за собой. По мнению американских историков Б. Лангера и С. Глисона: «Едва ли какое-либо правительство в новейшее время имело больше разведывательной информации о положении дел за рубежом, чем американское правительство в этот критический период. Рузвельт и Хэлл (госсекретарь) своевременно и полно информировались. Едва ли будет преувеличение считать, что они находились в лучшем положении по сравнению с деятелями других стран, зная все аспекты обстановки, и, если бы они сочли необходимым, они могли оказывать громадное влияние».

Для этого было необходимо, чтобы американская политическая и бизнес-элита поддержала Рузвельта. Однако этого не произошло. Последнее дало повод дружному хору американских историков, таких, например, как Ч. Тэнзил утверждать, что правящие круги США совершенно сознательно готовили Вторую мировую войну^{1081}, или констатировать, как А. Шлезингер: «Стремление к завоеванию мировых рынков, согласно тезису «открытых дверей», объясняет все в американской внешней политике»^{1082}; или таких, как Г. Препарата, заявлять, что приход Гитлера и Вторая мировая война «все это — начиная 1919-го и заканчивая 1945 годом — было хладнокровным и хорошо рассчитанным заговором» элитных англо-американских клубов^{1083}. К сторонникам теории заговора возникновения Второй мировой войны можно отнести и Р. Эпперсона^{1084}, К. Куигли^{1085} Дж. Стейнберга[112], и многих других.

К сторонникам теории заговора можно отнести и Генри Форда, который, по итогам Первой мировой войны, писал: «Нам не следует забывать, что хотя мы и выиграли военные сражения, нам пока не удалось одержать победу над теми, кто их развязывает[113]. Мы должны помнить, что войны — это искусственно смоделированное зло и ведутся они по четкой схеме. Военная кампания ведется по тем же правилам, что и любая иная. Сначала обрабатываются люди. Умными байками раздувается людское подозрение по отношению к нации, против которой задумывается война. Затем точно так же обрабатывается другая. Для этого нужны лишь сообразительные посредники без стыда и совести да пресса, интересы которой переплетены с интересами тех, кому война принесет желанную прибыль. Повод же найти не трудно, он отыщется сам собой, если только разжечь обоюдную ненависть наций достаточно сильно…