В понедельник утром Уилл Генри встал, умылся, побрился и в первый раз надел форму. Кэрри чуть укоротила брюки и все отгладила. Он приколол большой значок на рубашку, а средний прикрепил к шапке. Эти значки он еще не носил, только маленький, золотой, имел при себе в кармане.
— Какой ты красивый! — сказала Кэрри, когда он спустился к завтраку. Она подала ему перевязанную ленточкой коробочку. — Вот последний штрих для твоей формы от меня и детей. — В коробочке оказался золотой зажим для галстука с изображением уменьшенного подобия значка.
— Где же тебе удалось добыть такую вещь?
— Я заказала ее в той же самой фирме в Атланте, которая изготовила твои значки.
Уилл Генри поцеловал ее и решил, что тут не обошлось без изящной ручки Т. Т. Брауна.
В участок Уилл Генри прибыл без четверти восемь и тотчас же растопил печь. Вчера вечером, придя из церкви, они с Кэрри провели тут целых два часа, наводя последний глянец перед официальным открытием. Первым прибыл Идес Брэй — без нескольких минут девять. Он вошел небрежной походкой, точно ему просто вдруг пришло в голову заглянуть сюда, а затем дотошно осмотрел все помещение. В конце концов, он, похоже, остался доволен тем, что городские средства были потрачены с толком.
— Телефон в порядке? — спросил он, похлопывая по аппарату.
— Работает отлично, Идес. Нам уже звонили в субботу вечером, еще до официального открытия.
— Да, слышал об этом. Бить жен мужьям, конечно, нельзя. И все-таки не знаю, стоит ли полиции тратить время на такие дела.
— Ну, я полагаю, что это как раз и является тем самым видом полицейской работы, который называется «защита мира и спокойствия». Нельзя, чтобы публика колотила друг друга, даже у себя дома.
Брэй хмыкнул, что, по-видимому, означало согласие.
В течение следующего часа подошли прочие члены совета, не преминули заглянуть и просто прохожие. Все делали комплименты Уиллу Генри и Холмсу по поводу того, с какой тщательностью был запроектирован и оснащен полицейский участок. Скитер Уиллис скрепил печатью акт о приемке тюрьмы в эксплуатацию и похвалил новую форму Уилла Генри, отчего тот откровенно смутился. Сам он размышлял над тем, когда же, наконец, к ней привыкнет.
Наконец, каждый занялся своим делом, и Уилл Генри остался один. К нему зашел почтальон Джордж Питтмен и принес почту. Сунув нос в тюремное помещение, он поспешно сбежал, точно боялся, что его там оставят и запрут, если он хоть чуть-чуть задержится. Уилл Генри стал вскрывать корреспонденцию.
Тут он услышал, как кто-то мощным движением распахнул дверь и стал с шумом вытирать ноги о половик. Он оторвался от почты в тот самый миг, когда Фокси Фандерберк прошагал через контору и направился в тюремное помещение. Он встал и пошел следом. Фокси деловым шагом прошелся по всем четырем камерам, пощупал матрасы, спустил воду в унитазах, попрыгал по полу, заглянул под нары и проверил крепость решеток.
— Доброе утро, Фокси.
— Взаимно, Ли.
Фокси устроился в простенке между камерами и стал осматриваться. Очевидно, он был раздражен, поскольку не обнаружил никаких недостатков. Он важно проследовал мимо Генри и вернулся в конторское помещение, небрежно окинув его взглядом. Уиллу Генри стало тревожно на душе.
— Можно предложить чашечку кофе, Фокси? — Больше ничего не пришло ему в голову.
— Никогда не пью эту отраву. Съедает внутренности.
Уиллу Генри показалось, будто Фокси имел в виду занимаемую им должность.
После этого Фокси секунд тридцать в упор глядел на него, не произнеся ни слова. Уилл Генри вынужден был отвести взгляд. Он сел за стол и стал перебирать почту.
— Ты не годишься для этой работы, Ли.
Уилл Генри бессмысленно посмотрел на Фокси, потрясенный этим заявлением.
— Я делаю все, что могу, Фокси. Послушай-ка, надеюсь, мы не будем дуться друг на друга из-за того, что это место досталось мне. Я…
— Тебе суждено умереть на посту. Кто-нибудь тебя убьет.
Настало недолгое молчание, оба, не говоря ни слова, глядели друг на друга. Первым заговорил Уилл Генри.
— Ну, если услышишь, что кто-нибудь намеревается сделать это, так ты уж приходи и расскажи.
Фокси еще секунд десять сверлил его ледяным взглядом, затем почти что по-военному развернулся и, чеканя шаг, вышел из помещения участка.
Разговор потряс Уилла Генри. Он не привык иметь дело с людьми, которые выражали бы свои мысли обиняком. Вдобавок, за этой дурацкой эксцентричностью Фокси проглядывало что-то еще, чего многие просто не замечали. Что-то злое — и угрожающее. Уиллу Генри стало не по себе.
