Полет Жирафа - [13]

Шрифт
Интервал

Они резвились, как дети, которые от этого могли появиться в любой момент, играли в прятки, которые Корова называла жмурками, потому что жмурилась она замечательно, а спрятаться никак не могла. А Муравей прятался просто великолепно.

Они играли в перегонялки, и муравей всегда Корову перегонял, забираясь на самый кончик её носа, и торчал вперед, а Корова вся торчала назад, и как бы быстро она ни неслась, она не могла перегнать кончик своего носа.

Муравей гулял по Корове, как по парку или проспекту, забредая в самые отдалённые места. У Коровы много отдалённых мест, потому что вся она состоит из больших расстояний. И, конечно, ей было щекотно, от муравья всем щекотно, некоторые так и валятся на землю от смеха, создавая у муравья впечатление, что он такой большой юморист, балагур, душа общества. И Корова падала на землю и визжала:

— Перестань, противный! Перестань, хулиган! Что ты себе позволяешь?

И всё у них могло бы быть хорошо, и Муравей женился бы на Корове, и у них на свадьбе гулял бы целый муравейник козлов и целое стадо мух, и после свадьбы они уехали б на корове, — нет, улетели бы, пускай думают, что хотят, — в свадебное путешествие, и Корове было бы не тяжело нести на себе Муравья, потому что любимого нести не тяжело, даже любимого слона нести на себе не тяжело, и у них была бы здоровая, дружная семья, и они были бы счастливы, и дети их были бы счастливы, и внуки их были бы счастливы, и все, все у них в семье были бы счастливы…

Если б не этот проклятый национальный вопрос.

Театр

Двое на скамейке. Вечер.

Неспешный, задумчивый разговор.

ПЕРВЫЙ: Разделённая любовь со временем делится на расчёт и привычку, и лишь неразделённая способна себя сохранить.

ВТОРОЙ: И как вы её сохраняете?

ПЕРВЫЙ: Мне помогает одна женщина. Потом другая женщина. Они у меня не задерживаются, но если б не приходящие женщины, как бы мы сохраняли непреходящую любовь?

Плач по несбыточному

Один Заяц очень хотел стать медведем. Начитался, что перед каждым открыты пути. Ну, а если открыты, то почему не стать? Заодно по этому пути можно уйти от Зайчихи к медведице.

Приходит к Медведю.

— Мишаня, расскажи, как ты стал медведем.

— Медведем? — призадумался Медведь. — Я уже и не помню. Такое ощущение, что я всегда был медведем. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Что-то у меня с памятью.

Заяц говорит:

— Понимаешь, хочу стать медведем. Сколько можно в зайцах ходить? Медведь — это как-то солидней, крупней по большому счёту

— Я бы тоже не прочь стать медведем, — говорит Медведь, — но, боюсь, у меня не получится.

— Почему?

— Потому что я уже медведь, — сказал Медведь и заплакал. Видно, очень ему хотелось стать медведем.

Глядя на него, и Заяц заплакал. От сострадания. Ему-то, зайцу, хорошо, он ещё может стать медведем. А Медведь не может. Перед ним в медведи отрезаны пути.

Но за себя Заяц радовался, и слёзы сострадания к Медведю мешались у него со слезами радости за себя.

Стал он утешать Медведя:

— Ты не переживай, может, обстановка переменится, и ты сможешь стать медведем.

— Нет, не смогу я, — плакал Медведь.

— Ну почему, почему?

— Потому что я уже медведь.

И что это в мире делается? — думал Заяц. — Уже медведю медведем стать нельзя. Кому-ж ещё становиться медведем, как не медведю?

И поехал Заяц домой, горюя и радуясь.

Пришёл — и прямо с порога:

— А у меня, жена, радость. Собираюсь медведем стать.

— Медведем? — ужаснулась Зайчиха. — Этим толстым? Мохнатым? Неповоротливым? Только попробуй стать медведем, можешь домой не приходить.

Она бы предпочла, чтоб он стал горным козлом. Она давно на горных козлов заглядывалась.

— А ты о семье подумал? — продолжала Зайчиха. — Станешь медведем, мы тут все будем лапу сосать. Он же по полгода спит без просыпа.

А тут и Ворона постучалась соли одолжить.

— Вы чего, зайцы, такие кислые? Опять муженёк дома не ночевал?

— Хуже, — говорит Зайчиха. — Он, видишь ли, в медведи наладился. Заляжет на полгода, а мне детей поднимать.

— С кем заляжет? — подкинула Ворона.

— С кем хочет, только не со мной. Чтоб я с медведем жила? Не будет этого!

А Ворона умная была — ух! От её ума все мужья поразбегались. И сказала Ворона:

— Хочет стать медведем, ну и пускай. А будет ли — это другой вопрос. В жизни важно хотеть, а не быть. Вот я, например, всю жизнь хочу стать вороной. Но не могу стать вороной. И знаете, почему?

— Почему?

— Потому что я уже ворона, — сказала Ворона. И заплакала.

Г-н удав и тов. Кролик

Г-н Удав и тов. Кролик жили по соседству, но по-разному. Г-н Удав жил крупно, размашисто, по большому счёту, а тов. Кролик более бесхитростно, заурядно. У него была семья, которая не давала ему сидеть сложа руки: жена, та ещё стерва, дети выродки, тёща, старая шлюха, тесть, алкоголик и хулиган, и надо было кормить всю эту ораву. Не может быть, чтобы Кролик в одиночку столько детей нарожал, наверно, тут кто-то со стороны прикладывается.

А у г-на Удава всё было по-другому. Жена — красавица, дети — вундеркинды, тёща — родная мать, тесть — интеллигент в четвёртом поколении. Конечно, у жены не было таких стройных ножек, как у Крольчихи, зато шея, она же бюст, она же талия и бедра, — с ума сойти! Поэтому тов. Кролик заглядывался мимо своей жены на жену Удава. И на детей его заглядывался, и на тёщу с тестем, и на их гостей.


Еще от автора Феликс Давидович Кривин
Учёные сказки

Книга эта веселая — но не настолько, чтобы показаться легкомысленной; грустная — но не настолько, чтобы испортить читателю настроение; серьезная — но не настолько, чтобы занять место среди научных трудов.В наш век, когда наука проникает в область фантазии, что остается фантазии? Проникнуть в область науки.Сказки эти ученые в том смысле, что все они в какой-то степени связаны с наукой. Одни тесно связаны, другие — весьма отдаленно.Особое внимание, следует обратить на примечания, поскольку они разъясняют, уточняют и дополняют все, что, может показаться неясным, неточным и неполным.


Прабабушка наша Вселенная

Что такое галактика?Почему солнце не тонет в море?Можно ли жить на солнце?Почему луна светит ночью?Куда днем деваются звезды? Сколько на небе звезд?В этой книжке найдутся ответы на эти и еще много других вопросов маленьких почемучек!


Сказки, добытые из-под земли

Детям дошкольного возраста о полезных ископаемых.Художник В. Коваль.


Слабые мира сего

Феликс Давидович Кривин не раз издавался в библиотеке «Крокодила». На страницах журнала регулярно печатаются его ироничные новеллы-притчи о представителях живой природы. В книжку «Слабые мира сего» включены «Записки юмориста из живого дома природы».


Божественные истории

— А где еще одно твое ребро?Это были первые слова, с которыми на свет появилась Ева.— Дорогая, я тебе сейчас все объясню. У создателя не нашлось материала, и он создал тебя из моего ребра.Она стояла перед ним — божественное создание — и смотрела на него божественным взглядом.— Я так и знала, что ты тратишь свои ребра на женщин!Так началась на Земле семейная жизнь.


Карманная школа

Вы покидаете школу. Вы покидаете многих друзей и среди них — своих верных товарищей: грамматику, математику, физику. Им очень жаль расставаться с вами, и на прощанье они хотят сказать вам несколько слов. Нет, нет, — совсем не о том, как спрягаются глаголы, как извлекается корень или в чем разница между постоянным и переменным током. В этой книжке Грамматика, Математика и Физика расскажут о жизни. Они поделятся с вами жизненным опытом, огромным жизненным опытом, потому что ведь грамматика, математика и физика — очень древние предметы, они многое знают, хотя не обо всем говорят.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.