Полёт над кукушкиным гнездом - [5]

Шрифт
Интервал

ВОЖДЬ БРОМДЕН /голос, записанный на магнитофонной ленте/. Новенький пришел к нам, папа. Сейчас они начнут его опутывать. У них ведь к каждому провода протянуты, а в голову каждому вместо мозгов вставлен прибор.

В полу тут магниты заложены, так что и ходим мы, только как они хотят.

Мозги у нас стали каменные и нутро железное, а вместо нервов — медная проволока.

В животе у нас шестеренки, а на лице вместо рта — сварочный шов.

Они включат рычажок, и мы задергаемся; включат другой — и замрем.

Сколько таких человеческих фабрик по всей стране разбросано — и не счесть. Надо же исправлять человеческую природу.

Это настоящая шайка, папа. Большущая — пребольшущая.

/Прислушивается./ Да-да, тут есть и эта штуковина тоже. Большая машина. Они меня всего на ней переиначили. Как раньше переиначили тебя!

Полный свет. На сцене — общая комната. Одновременно включается музыка — низкопробная модная белиберда в стиле Лоуренса Уелки гремит из усилителей. В дежурке СЕСТРА РЭТЧЕД, сменившая сестру Флинн, делает записи б историях болезни. За карточным столиком МАКМЭРФИ играет в очко с ХАРДИНГОМ, ЧЕЗВИКОМ, БИЛЛИ, СКЭНЛОНОМ и МАРТИНИ. МАКМЭРФИ так низко надвинул на глаза кепи, что вынужден откидываться назад, чтобы видеть карты. В зубах у него зажата сигарета, и он говорит, не выпуская ее изо рта. Речь его, красочная и пересыпанная жаргоном, резко отличается от остальных

МАКМЭРФИ. Эй вы, сосунки, а ну, пошевеливайтесь — бьешь или пропускаешь? Бьешь, значит? Так-так-так, мальчик, хочешь, значит, пойти королем, подумать только. Значит, придет к тебе, парнишка, эта прелестная малышка, — и треснут штаны, Худо дело. Иду на вас, мистер Скэнлон. И когда же наконец какой-то идиот в этой их медицинской оранжерейке, который включил этот чертов грохот, догадается выключить его! /Встает и направляется к дежурке./ Тьфу, в жизни не слыхал такого грохота — рехнуться можно! /Стучит в окошечко./

РЭТЧЕД /отодвигая стеклянную панель/. В чем дело?

МАКМЭРФИ, Вы не возражали бы выключить этот чертов грохот?

РЭТЧЕД. Да, мистер Макмэрфи.

МАКМЭРФИ. Что — да?

РЭТЧЕД. Да, я возражаю. Считается, что музыка имеет терапевтический эффект.

МАКМЭРФИ. Какой, к черту, может быть терапевтический эффект от Лоуренса Уелка?

РЭТЧЕД. Пожалуйста, не упирайтесь в стекло — на нем останутся отпечатки пальцев.

МАКМЭРФИ /поворачиваясь к ней спиной и намереваясь вернуться на свое место/. Конское дерь-мо.

РЭТЧЕД. Да, кстати, мистер Макмэрфи, мне следовало сказать вам, что азартные игры у нас запрещены,

МАКМЭРФИ. А мы играем на сигареты.

РЭТЧЕД /с улыбкой/. Вы уверены, что на сигареты, а не на что-то другое?

МАКМЭРФИ. Угу, один дым — и все. /Хохочет и тут же осекается, заметив, что остальные не смеются, Возвращается к столику, тогда как Сестра Рэтчед задвигает стекло. К больным,/ Знаете, милые девочки, вам бы не мешало немножко посмеяться. /Доверительным тоном./ Слышь-ка, правильную вещь она мне сказала. Кашу маслом не испортишь — почему бы нам не сдобрить игру?

БИЛЛИ. А откуда ж-же м-мы возьмем деньги?

МАКМЭРФИ /поворачивается спиной к дежурке и потирает большой палец об указательный/. Насчет этого — вы бросьте. Я ведь, прежде чем попасть сюда, кое-что про это место разузнал. Почти половина из вас, ребята, получают пособия — три-четыре сотняги в месяц, а не берете вы со счета ничего, так что денежки эти лежат у вас и пылью обрастают. Поэтому достаточно каждому подписать долговую бумажку — и дело с концом.

ХАРДИНГ. Я — готов.

МАКМЭРФИ, Решаем, значит, так: сигарета — десять центов, идет?

ЧЕЗВИК, О'кей,

СКЭНЛОН. Поехали!

МАКМЭРФИ. Ну, так начали!

РЭТЧЕД /через усилитель/. Не забудьте, мистер Макмэрфи, на деньги не играть.

МАКМЭРФИ /уставясь на усилители/. Эти, что же, передают туда и сюда?

ХАРДИНГ. Нет, но мисс Рэтчед не нужна аппаратура: она сама — ходячий приемник.

МАКМЭРФИ, Да? Что ж, придется выключить ее из сети. /Сдает карты./ Отлично, профессор, я вижу, у вас на руках двойка, а у локтя — пачка "Марлборо", которая показывает, что вы человек платежеспособный.

/Раздается звонок./

А это еще что за черт?

РЭТЧЕД /через усилители/. Собеседование! Все на групповое собеседование.

Больные поспешно встают, выдергивают столик из-под локтя Макмэрфи и складывают его; стулья расставляют полукругом.

МАКМЭРФИ. Да что происходит-то?

ЧЕЗВИК. Групповая терапия. Каждый день — в это время.

МАКМЭРФИ с озадаченным видом слоняется по комнате. Больные рассаживаются, СЕСТРА РЭТЧЕД в дежурке щелкает двумя рычажками, словно ставит дежурку в автоматический режим. Берет свою плетеную корзиночку, подходит к книге записей для пациентов, забирает ее к садится слева от кресла председателя, которое остается свободным.

РЭТЧЕД. Мистер Макмэрфи, а вы не присоединитесь к нам?

МАКМЭРФИ берет свободный стул.

Ну так, уселись, Кто хочет начать? /В упор смотрит на Билли, так что тот начинает ёрзать./

БИЛЛИ /дотрагиваясь до повязки на запястье/. Я, в-вид-но, должен рас-сказать об этом.

/СЕСТРА РЭТЧЕД молчит./

Это в-все из-за м-мамы. П-после встречи с ней м-мне всегда так х-худо, п-просто уж-жас.

РЭТЧЕД. Твоя мама любит тебя, Билли.

СКЭНЛОН /передразнивая/. Билли-душенька, Билли-крошка.


Рекомендуем почитать
Драматург

Пьеса в четырёх сценах .


Миссис Оруэлл

Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…


Голодные

В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…


Покурить травку

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поцелуй Иуды

В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.


Разговоры с Богом

Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.