Полемика Хабермаса и Фуко и идея критической социальной теории - [10]
Идеи разума, полагал Кант, необходимы для мышления, поскольку они обеспечивают принципы его систематизации; с другой стороны, ничто в опыте не может им соответствовать. Это означает, что в теоретической сфере единственно правомерным является регулятивное их применение, поскольку, трактуемые в качестве конститутивных, они дают повод для иллюзий спекулятивной метафизики. Поскольку источник этих иллюзий заложен в самой природе нашего мышления, их раскрытие вовсе не означает их полного устранения: они представляют собой постоянные возможности для ложных и обманчивых размышлений. Сегодняшние метафилософские споры, в трактовке Маккарти, можно считать разногласиями по поводу того, как поступать с этими идеями разума: являются ли они иллюзиями логоцентристского мышления, которое следует неустанно деконструировать, или они суть неизбежные предпосылки рационального мышления и действия, которые следует бережно реконструировать?
Конечно, Кантовская концепция разума претерпела сегодня значительные изменения. Современные авторы согласны в том, “что разум должен рассматриваться как инкарнированный (embodied), культурно опосредованный, переплетенный с социальной практикой, и что укорененность и разнообразие основных категорий, принципов, процедур и тому подобного означают, что критика разума должна осуществляться в связке с социальным, культурным и историческим анализом” [27]. Вместе с тем, среди современных авторов имеются резкие разногласия по поводу того, какую форму должна принять критика подобного “нечистого” разума. На одной стороне находятся те, кто вслед за Ницше и Хайдеггером атакует концепции разума и рационального субъекта как таковые; на другой — те, кто вслед за Гегелем и Марксом стремятся придать им социоисторическую форму. В этой бескомпромиссной борьбе Маккарти видит опасность утраты того “бифокального”, объемного видения идей разума, которое было характерно для Канта. При этом все же предпочтительной платформой для компромисса (сочетания “деконструкции” и “реконструкции”) в современных метафилософских дебатах Маккарти считает позицию “реконструкции” — социально-практический аналог Кантовской критики, в котором осуществляется “определенное отрицание”, а не “абстрактная негация” разума.
В соответствии с этой позицией, рациональные практики (включая теоретические практики) для их адекватного понимания должны рассматриваться в их социокультурном контексте; в этом смысле критика “нечистого” разума является частью изучения культуры и общества. Как критическое устремление, она нацелена на то, чтобы усилить и трансформировать наше понимание самих себя таким образом, чтобы это имело практические последствия. Подобная социоисторическая критика “нечистого” разума была живой возможностью постметафизического мышления, начиная с лево-гегельянцев. И особое место в развитии этой установки занимала идея “критической теории общества”, развитой Хоркхаймером: он предлагал “продолжение философской критики разума посредством социальных, культурных и исторических исследований”[28]. Однако, при всей привлекательности общей идеи, в случае с Хоркхаймером мы имеем дело с моделью критики, явно нежизнеспособной в современном философском климате. Источником проблемы являются остатки Гегелевской спекулятивной диалектики самосознания духа, изначально присутствовавшие и в марксизме. Для последнего образцом служила Гегелевская идея примирить разум и действительность через модель самосознания мирового разума. В концепции Маркса самосознание лишь приняло форму социального субъекта трудовой деятельности, опредмечивающего себя в мире, который представляет собой его собственный продукт, но не находится под его сознательным контролем. Это отчужденный мир, который может быть снова присвоен посредством критико-революционной деятельности; данная спекулятивная модель отчуждения в модифицированной форме сохраняется и у Хоркхаймера, что и делает конкретное содержание его концепции “критической теории общества” уже неактуальным.
Однако линия социо-исторической критики “нечистого” разума не завершается Франкфуртской школой — программа критической теории была разработана на новых основаниях и представлена в обновленной форме Хабермасом. В трактовке Хабермаса социальная критика обосновывается уже не всемирно-исторической диалектикой самоотчуждения родового субъекта, а реконструктивным исследованием компетенции субъектов речи и действия, что делает Хабермасову модель соответствующей сегодняшней “пост-Философской” кондиции. Кантовские идеи разума предстают здесь в форме прагматических предпосылок повседневной коммуникации; результатом такого переосмысления является перенос напряжения между реальным и идеальным в область конкретной социальной практики. Идеализированные предположения, принятия которых мы в принципе не можем избежать, когда пытаемся прийти к взаимопониманию, действенно участвуют в организации фактической коммуникации и, наряду с этим, являются типично контрфактическими в том смысле, что обладают нормативным “избытком значения”.
