Полдетства. Как сейчас помню… - [24]
К обеду нас зазывали домой, кого выкрикивая, кого отлавливая на игровой площадке. Потом мы возмужали, достигли серьезного возраста пяти-шести лет, и мамы наши вышли из очередных декретов, пошли работать кто куда смог приткнуться тут же, в части. И с этих пор от пробуждения до темноты мы принадлежали только себе. Кружками, секциями, изучением иностранных языков, танцами или хотя бы выжиганием профиля Ленина на фанерке нас не донимали. Но не подумайте, что мы были полностью брошены и забыты. Нам всегда готовили обед. И оставляли его где-нибудь в зоне доступа. И был у меня однажды незабываемый обеденный перерыв.
Характерное предобеденное урчание в животе застало меня недалеко от дома – редкая удача. В ловле ящериц или зажаривании гусениц необходимости не было, и решил я отобедать на нашей кухне, как цивилизованный и воспитанный мальчик.
Пришел домой, обувь снял, аккуратно поставил в прихожей: левую cандальку слева, правую – справа. На ступнях остались красивые серо-белые следы от кожаных ремешков, обозначенные пылью и грязью. Ноги вытер о коврик у двери, он был еще влажным (с вечера?). Решил помыть руки – в кои-то веки же пришел домой, надо соответствовать торжественности момента! Помыл. Мыло застряло под давно не стриженными ногтями, и хотя грязь из-под них не вымылась, зато пальцы теперь вкусно пахли, пусть и стали немного скользкими.
Вот я и на кухне, ура! Быстренько поем и побегу обратно. Там на улице как раз в разгаре интереснейшая игра, так что надо спешить.
Ставлю на стол свою маленькую тарелочку. Кладу свою ложку. Хлеб отрезан, беру кусок (как пахнет!) и тоже рядом с тарелкой кладу, не откусываю, сдерживаюсь. Все готово. А что у нас на обед? Осматриваю нашу маленькую кухню в поисках еды – да вот же она! На подоконнике (том самом, где за окном ящик с луком, в котором некогда так недолго пребывала мечта моей жизни и воплощение красоты – лимонка) стоит большая кастрюля с супом. До подоконника я уже достаю, даже до кастрюлькиных ручек, где висит половник, знаю – сейчас все будет! Встаю на цыпочки, тянусь, крепко берусь за обе ручки красной в белый горох кастрюли с борщом (приготовленном по маминой задумке на всю семью на пару дней).
Задумка была правильная, но самонадеянная. Мама не рассчитала с кастрюлей. Сдвинуть ее в горизонтальной плоскости у меня получилось, но, лишенная опоры снизу, кастрюля тут же вышла из-под моего контроля и устремилась вниз. Поправить это проявление закона Ньютона я был не в состоянии, и, к моему ужасу, красивая наша кастрюля с гулким, как приговор, грохотом ударилась о пол, перевернулась и…
Вообще то, что было дальше – сюжет для фильма, хоть ужасов, хоть о детских психотравмах. Комедию, впрочем, тоже можно снять. Трехлитровая кастрюля борща, оказывается, может моментально залить семиметровую кухоньку. И когда я говорю «моментально» – это не преувеличение. Я оказался прижат к стене – суп был повсюду. Шагнуть, не наступив в «красное море», было невозможно. Такие дела… Маленький островок в половину квадратного метра у окна позволял только стоять – ну или сидеть, сильно притянув к себе ноги. На столе по-прежнему стояла тарелка для борща. Рядом лежал кусок хлеба, который я стоически не откусил, а теперь и не мог этого сделать. Сквозь всепроникающий запах борща я ощущал и аромат этого куска солдатского белого хлеба.
На улице наверняка недоумевали мои товарищи: почему это я не вернулся к нашей сверхинтересной игре. Окно кухни выходило на деревья и дальше на дорогу, а площадка была с другой стороны дома, так что даже если меня звали, я не слышал криков. Снаружи медленно догорал день. Дотянуться до выключателя было решительно невозможно – он находился на противоположной стене, – и я погружался во мрак не только в душе своей, но и в буквальном смысле.
Спустя несколько часов заточения я уже устал плакать. Слезы кончились, и только грязные разводы на лице свидетельствовали о часах безутешного горя, которое мне пришлось пережить, пока не пришла с работы мама. Я ждал ее несколько часов. Не сходя со своего вынужденного поста. За это время я успел подумать обо всем, о чем мог подумать в том возрасте. Судьба моя представлялась мне горькой, без будущего. Я ощущал происходящее в тот момент совсем не как курьез, для меня эта ссылка на «островок» была по-настоящему навсегда.
Но в какой-то момент мама все-таки пришла. Слава богу, что в поселке после работы заняться было нечем, поэтому она шла прямиком домой, а не в супермаркет или в кафе с подружками. Позвонить мне она в тот момент тоже не могла – не было не только мобильных, но и просто телефонов. Да и в дверь она не звонила – чаще всего двери были открыты. Поэтому она просто вошла в темную квартиру, думая, что дома никого нет. Скинула обувь и поставила у входа сумку, оттуда направилась сразу в кухню, потому что скоро придет муж и надо бы успеть разогреть суп к его возвращению. Да и сын рано или поздно набегается и заявится, весь грязный, с новыми царапинами и голодный. Что там надо еще сделать до их появления? С этими мыслями мама подходит к темной кухне, щелкает выключателем и… Что же она видит?
