Поларис - [11]

Он почувствовал, что Мег думает о нем. Она смеялась. Тимми посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать по Гринвичу. Ночью ему снилось, как Мег гуляет с Томпсоном по лесам его детства.

Мег, конечно, гуляла с Томпсоном, но только по горам. С тех пор как Тимми ушел в море, Томпсон преодолел свой страх перед овцами; теперь ему нравилось гонять их. На него действовал лишь окрик или сердитый взгляд. Если Мег брала пса на поводок, он тянул ее за собой по бездорожью; Мег спотыкалась и тревожилась за свои лодыжки. Томпсона удавалось сдерживать лишь силой воли. Ей пришло в голову, что Тони куда послушней.

Не успела она подумать об этом, как Томпсон скрылся за гребнем горы, и хоть она звала его добрых пять минут, не возвращался. Поднялся холодный ветер, горы косились на нее враждебно. Она была чужая здесь. Мег решила оставить Томпсона — пусть сам отыщет дорогу домой Он ближе к природе — прыгает, носится наперегонки с ледяным ветром, радуется жизни. Мег угнетало лишь то, что она в ответе за Томпсона, ведь он принадлежит Тимми. Сверху ей видны были гавань, доки, серое море, медленно движущиеся краны, маленькие, будто игрушечные; а в следующей горной складке — сама база с ее расчерченными, как по линейке, дорогами, красивыми домиками, высокой тонкой оградой из проволоки, а за ней какие-то темные бугры, — вероятно, лагерь пацифисток, где поставлены или разбиты — или как там это у них называется — палатки. Мег забралась слишком высоко, чтобы разглядеть детали.

Меня это не касается, думала она, пусть играют в свои игры и оставят меня в покое. Я хочу любить мужа, гулять с собакой и наслаждаться жизнью.

И Мег побежала вниз, домой.

В пять часов Томпсона еще не было, и почтальон, доставивший конверт со множеством красных полос, предостерег Мег:

— Фермер всадит пулю в вашего пса, однако. Он снова гоняет овец.

— Никого он не гоняет.

Красные полосы побудили ее вскрыть конверт; внутри лежало уведомление о том, что кредитная карточка Тимми аннулирована за неуплату долга. Мег узнала, что они задолжали компании 843,72 фунта стерлингов плюс 12,5 процентов с этой суммы. Тимми говорил, что карточкой можно пользоваться при покупке обоев, краски, паласов и прочего. Она брала ее с собой накануне, когда ездила на базу за бакалейными товарами, и отметила, что их общий с Тимми счет изрядно истощился. Очередной месячный заработок Тимми почему-то не был внесен в общий баланс.

Мег поежилась. Холод пробирал ее до костей. Она натянула на себя побольше шерстяных вещей, подбросила дров в камин, хоть дров оставалось на удивление мало, и то и дело открывала дверь, высматривая Томпсона, — конечно же, напрасно.

Стемнело. Томпсон не появлялся. Мег позвонила Тони и расплакалась.

— Сейчас приеду, — сказал он.

Томпсон явился одновременно с Тони. Пес радостно пыхтел у двери, ронял и снова хватал зубами дохлую крысу, очевидно ожидая похвалы за то, что он ее придушил.

— Надеюсь, он не гонялся за овцами, — сказал Тони. — В этих краях за такое дело могут и пристрелить.

Тони отнял у Томпсона крысу, велел Мег принести таблетку от глистов и затолкал ее в горло Томпсону. Потом он надоумил Мег написать в компанию и дал ей номер телефона офицера на базе, помогавшего женам моряков вести финансовые дела, когда их мужья уходили в плавание. Тони заявил, что подводники ничего не смыслят в денежных делах, да и вообще в хозяйстве.

— Вероятно, их разум подвержен приливам и отливам, как и мощные глубинные течения, — предположила Мег. — А жалкие суетные умишки их жен легковесны, как пена прибоя. Сплошные мелочи, никакой целостности.

— Не сгущайте краски, — ответил Тони.

Он сунул руку в отсек для сажи, заключил, что трубу надо прочистить, и пообещал прислать человека, который заодно установит зонт над дымовой трубой, чтоб при северном ветре дым не шел обратно.

Тони предложил Мег закинуть продукты с базы, чтоб она могла отсидеться дома в пургу, иначе начальству придется посылать за ней вертолет — а ей это вряд ли понравится. Ему бы тоже не понравилось. Вообще лично ему приятно, что кто-то пытается жить независимо, за пределами базы. Морское ведомство и без того слишком довлеет над людскими душами — не его это дело.

Тони собирался одолжить ей на время телевизор, но Мег отказалась — она не любит телевизор, но он настаивал: еще как полюбите, берите до Нового года, пока муж не вернется.

Тони сказал, что ничего не ждет взамен. Просто ему нравится приносить пользу людям. Он и сам одинок, уж поверьте. И она одинока. Так почему бы им не пообщаться какое-то время?

И он ушел, успокоив Мег, согрев ей душу и возбудив любопытство. Она пыталась вызвать в памяти лицо Тимми и не могла, будто само присутствие другого мужчины в доме, его пальто, брошенное на спинку стула, его хозяйственные заботы и дела как-то вытеснили и без того ускользающий образ Тимми.

— Знаете ли вы, — начал капитан (они уже снова вышли в Тихий океан, и коралловые рифы, несмотря на все их коварство, не казались им такими грозными, как вечные льды), — знаете ли вы, что нас, подводников с ядерных лодок, сейчас больше, чем голубых китов? В сто раз больше — одних только американцев, русских, китайцев. Подданных Великобритании, конечно, маловато. Наши пять подлодок обеспечивают дополнительное прикрытие крупнейшим европейским столицам — это капля вина, добавленная в лимонад ребенку, чтоб он почувствовал себя взрослым и перестал шуметь.