Поль Робсон - [18]

«Четверка» успешно выступала в гарлемских ресторанах, исполняя эстрадные песенки, искусно аранжированные Хендерсоном. Популярность ансамбля росла. Его даже приглашали участвовать в музыкальных представлениях — шоу на эстраде знаменитого «Коттон-клуба».

Прекрасный музыкант и блестящий знаток негритянского фольклора Хендерсон подолгу занимался с участниками ансамбля: джазовые певцы должны хорошо владеть особой и сложной вокальной техникой. Поль довольно скоро освоил такие ее основные приемы, как глиссандо, заключающееся в скользящем переходе от звука к звуку, фальцет, достигающийся сужением краев голосовых связок, что придает пению определенную мягкость, а также вибрацию, шепот, надрыв, носовые звуки. Он с радостью сознавал, как от выступления к выступлению его голос становился сильнее, полнозвучнее, постепенно приобретал ту степень совершенства, которая превращала его в безотказный музыкальный инструмент, не знавший ни сбоев, ни фальшивых нот.

Однако чем больше времени и сил Робсон отдавал джазу, тем больше у него возникало сомнений в правильности своего выбора. Рамки джазового репертуара становились тесными для Робсона-певца. Исполняемые ансамблем песни были рассчитаны на неприхотливые вкусы завсегдатаев злачных мест и танцевальных площадок, а Поль мечтал о другой аудитории. Ему виделись большие концертные залы, заполненные доброжелательной публикой, пришедшей на его, Робсона, выступление. Он спел бы свои любимые спиричуэле, рабочие песни, блюзы без всякого аккомпанемента, чтобы ничто не мешало ему выразить их задушевность, страстность и красоту.

Хендерсон не удерживал Поля, когда тот решил покинуть ансамбль. Они расстались по-приятельски и потом изредка встречались на концертах друг друга. В 1923 году Хендерсон создал большой джазовый оркестр, который спустя несколько лет снискал широкую известность не только в США, но и на Европейском континенте.

Память будет часто возвращать Робсона в двадцатые годы, к тому полному надежд периоду в его жизни, когда все препятствия казались легкоодолимыми, а молодость и талант сулили удачу в любом начинании. Так уж счастливо распорядилась судьба, чтобы пора возмужания Поля и становления его как артиста проходила именно в Гарлеме, когда там возрождалось все лучшее из духовною и культурного наследия негритянского народа Америки.

В Гарлеме Поль встретил Эсланду.

Зимним вечером 1920 года Робсон с друзьями зашел в популярное среди гарлемской молодежи кафе «Дивэнн». За соседним столиком сидели две девушки, одна из которых сразу завладела вниманием Поля. Рассеянно отвечая на вопросы приятелей, он украдкой разглядывал незнакомку. Ее можно было принять за белую, настолько светлой казалась ее кожа. Только чуточку сплюснутый нос с мягко очерченными ноздрями и слегка утолщенные губы выдавали ее принадлежность к негроидной расе.

Поймав удивленный взгляд живых темных глаз, Поль смутился и осмелился вновь взглянуть на незнакомку, когда та с подругой поднялись из-за стола.

— Поспешим, милая, — услышал Робсон. — Завтра мне предстоит не самый легкий день.

У дверей девушек кто-то окликнул. Хотя до слуха Поля доносились лишь обрывки беседы, он смог определить имя незнакомки — Эсси, Эсланда.

А это уже явно говорилось о нем и его друзьях:

— Разве не странно, что в компании тех симпатичных прожигателей жизни нет женщин? Какая потеря для нас!

— Полно, сестрички, — голос принадлежал Эсси. — Можно подумать, что вы раздражены отсутствием внимания с их стороны.

— Ты слишком увлечена своей наукой, Эсси Гуд, а нам, бедняжкам, не терпится скорее выскочить замуж.

Девушки, смеясь, вышли из кафе, а Поль неожиданно для себя ощутил горечь при мысли, что, возможно, больше никогда не увидит Эсси.

Минули две недели нового, 1921 года.

Как обычно, в перерыве между лекциями Робсон спустился в спортивный зал поиграть в баскетбол. Игра ладилась, и он с упоением носился по площадке. Получив от партнера пас, он, словно распрямленная пружина, взлетел к щиту и изящно опустил мяч в корзину. Разгоряченный успехом, Поль поначалу не почувствовал боли в предплечье правой руки, на которую он неудачно оперся при падении. Через какое-то время рукой уже было нельзя шевельнуть. Пришлось идти в расположенный рядом с университетом пресвитерианский госпиталь.

Врач, осмотрев руку, не обнаружил перелома, но порекомендовал носить ее несколько дней на перевязи.

— Новый пациент, доктор?

Поль даже вздрогнул от звука этого голоса. В дверях кабинета стояла Эсси. На ней была униформа медицинской сестры.

— Нет, мисс Гуд. Самое заурядное растяжение связок. Пожалуй, мистер Робсон больше не нуждается в нашей помощи.

Робсон поднялся со стула и только тогда увидел, какого она маленького роста. Такой хрупкой и незащищенной показалась она Полю, что у него от внезапно нахлынувшей нежности перехватило дыхание.

Вечером он ждал ее у госпиталя. Они долго гуляли по гарлемским улочкам, и при прощании им уже казалось, что они знают все друг о друге.

Эсланда Кардозо Гуд родилась в 1896 году в Вашингтоне. Ее отец, Фрэнк Гуд, один из первых негров — выпускников Северо-Западного университета, рано ушел из жизни, оставив жену с тремя детьми.