Покров-17 - [74]
Мы дождались всех, кого могли. Остальные — простите. Вы сами не захотели спастись. Больше мы никого не ждем.
Мы идем на прорыв сегодня по двум причинам.
Первое — в Покрове-17 более нельзя оставаться. Тьма, породившая это проклятое место, обрела волю и плоть. Она уничтожит здесь всё живое. Ждать и терпеть больше нельзя.
Второе — мы нужны нашей стране. Мы должны быть сейчас в Москве, среди защитников Дома Советов. Мы обязаны защитить нашу Родину от воров и убийц, которые собираются разграбить ее и распродать по кусочкам, обрекая наш народ на смерть и нищету. Если мы не сделаем это, в Покров-17 превратится вся страна и эта тьма будет страшнее, чем то, что происходит здесь.
Может быть, именно наша горстка отчаянных сумасшедших станет той каплей крови, которая склонит чашу весов Истории на правильную сторону.
Но мы не хотим лишнего кровопролития. Сначала мы мирно подойдем к блокпосту и попросим пропустить нас. Но мы готовы к столкновениям. Готовы ко всему.
Мы не убоимся. Мы казнили свой страх. И будь что будет — мы уже победили.
И когда сама Смерть взглянет на нас своими пустыми глазницами, когда ядовитое жало ее нависнет над головой, когда оскалит она гнилую свою усмешку, мы скажем ей: «Да».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Из книги Андрея Тихонова «На Калужский большак»
26 декабря 1941 года, поселок Недельное
Грохнуло прямо над головой, тряхнуло, посыпалась со сводов кирпичная крошка. Замолк на колокольне пулемет — его разнесло прямой наводкой. Осмелевшие немцы подбирались всё ближе.
Храм, в котором засели бойцы, остался последним рубежом, связанным с остальными частями дивизии узкой простреливаемой улицей. Но пополнить силы было уже невозможно. Всё, что оставалось — оттягивать отход до последнего, чтобы основные силы могли передислоцироваться для контратаки.
Вместо Кричевского оборону церкви возглавил командир роты автоматчиков Ковтунов.
Еще один танковый снаряд проломил дыру в стене, и завалило кирпичами лейтенанта Старцева. Его вытащили из-под груды обломков с раздавленной грудной клеткой и окровавленной головой, он тяжело дышал.
Селиванов, Игнатюк и Максимов потащили Старцева за полы шинели к центру храма, навстречу солдатам с носилками. Но еще один танковый залп, ударив по стене, сбил их с ног, поднял столб пыли, засыпал крошкой.
Когда развеялся дым и пришли в себя, Старцев уже не дышал.
— Твою мать! — в сердцах заорал Максимов. — Нас всех тут положат, что ли?
Селиванов не ответил. Его тошнило, сильно кружилась голова. Он попытался встать в полный рост, но тут же пошатнулся и сел на пол, чтобы не упасть. Бессмысленно посмотрел перед собой: всё смазывалось в вязкий туман, кружилось и мельтешило. Рядом что-то орал Игнатюк — кажется, ему, Селиванову, да, точно, ему.
Не дождавшись ответа, Игнатюк подхватил Селиванова под руку, подобрав его винтовку, и потащил в глубь храма.
Снова удар снаряда. Оба упали на пол.
Когда вернулась способность слышать, Селиванов понял, что немцы уже подобрались к церкви: совсем рядом трещат их автоматы, сухим лающим голосом звучат команды на немецком.
Селиванов и Игнатюк залегли за рухнувшей колонной, выставили вперед винтовки. Рядом засели еще трое бойцов.
— Максимов где? — вспомнил вдруг Селиванов.
Ведь только что был рядом.
Снова громыхнул снаряд, стены пошли ходуном.
— Не знаю… — запыхавшись, сказал Игнатюк. — Да черт!
И показал пальцем вперед.
Максимов, раскинув в стороны руки, лежал лицом вверх в пяти шагах от того места, где бросили мертвого Старцева.
Только Селиванов и Игнатюк остались из всего отделения.
Немцы подошли вплотную к разбитым окнам. Крепко прижали огнем, заставили бойцов сгруппироваться в глубине храма.
— Приказ отходить!.. Отходить! — ревел кто-то сзади.
Наконец-то, подумал Селиванов.
Но немцы поливали огнем со стороны окон так, что даже не поднять голову. Селиванов обернулся: остальные бойцы уже отходили в дальний конец храма, где через двор и узкую улицу можно было добраться до основных сил.
— Ну давай-давай! — крикнул ему Игнатюк. — Отходим!
Высунулся, встал на колено, пальнул из винтовки в сторону немцев, а потом вдруг согнулся пополам и завалился на пол.
Селиванов подполз к нему.
Игнатюк выл от боли, с силой сжав зубы. Винтовка выпала из его рук, он крепко держался окровавленными ладонями за живот.
— Ох ты ж… — сказал Селиванов. — Как они тебя… Давай, сейчас дотащу до остальных, ты, главное, не отключайся.
Стараясь не поднимать голову, повесил винтовку на плечо и ползком потащил Игнатюка к своим. Над головой свистели пули, ударялись о стены, совсем близко лаяла немецкая речь.
Игнатюк стонал и бредил.
— Я ж помру тут, братец, совсем помру, господи, крышка мне, совсем крышка, кранты, понимаешь?.. — бормотал он, а потом опять приглушенно стонал.
— Не ссы, боец, — говорил Селиванов. — Сейчас до медсанбата дотянем, будешь как новенький, понял? Мы всех потеряли, не хватало еще чтобы и ты тут… Прорвемся!
Опять громыхнул снаряд по стене, присыпало крошкой и штукатуркой.
— А-а-а-а! — взревел Игнатюк. — Как больно, твою ж мать, как больно!
Еще сильнее затошнило Селиванова, кружилась голова, и всё вокруг сливалось в туманный калейдоскоп, и темнело в глазах. Значит, контузия, подумал он, точно контузия. Ничего, добраться бы и Игнатюка дотащить…
Июнь 1941 года, несколько дней до начала войны. Немецкий разведчик Гельмут Лаубе, работающий под легендой московского журналиста, засыпает в поезде и попадает в череду бесконечных снов во сне, из которых невозможно проснуться. Каждый раз, просыпаясь в очередном иллюзорном мире, он подъезжает к одной и той же станции — Калинова Яма. Испания, 1937 год. Польша, 1939-й. Революционный Петроград и Германия 20-х годов. Лагеря на Колыме и Восточный Берлин 70-х. На фоне воспоминаний Гельмута Лаубе и его бесконечных снов разворачивается история человека, достигшего пограничного состояния.
В романе «Здесь живу только я» переплетаются две одновременно существующие реальности. Одна соткана из советских сказок 20-х и 30-х годов. Здесь в волшебном городе Ленинграде живет красноармеец Петр, здесь мудрый Ленин, котики и ильич-трава. Здесь Гражданская война превращается в мифическое полотно из фантасмагорий, гротеска и визионерства — но без малейшей доли модного нынче постмодернизма. Здесь нет места для любимой нынче иронии — все настолько серьезно, как только может быть серьезно в сказке. Но эта сказка — о войне.Другая реальность, в которой тоже будет место войне, пусть и ненастоящей — условное наше время, где живет другой Петр, типичный петербургский интеллектуал-одиночка, дитя постинформационного общества.
1938 год, Крымская АССР. Молодой следователь уголовного розыска прибывает в курортный городок на побережье Черного моря, чтобы раскрыть зверское убийство профессора астрономии. 2017 год, Санкт-Петербург. В городской психбольнице появляется пациент, утверждающий, будто с ним общается женщина с далекой планеты, переживающей катастрофическую войну и гибель цивилизации. 2154 год. Космический корабль «Рассвет» совершает первый в истории человечества межзвездный перелёт к планете Проксима Центавра b в поисках внеземной жизни. Три истории сплетаются воедино, чтобы в итоге рассказать о вечном зле, которое всегда возвращается.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что делать монаху, когда он вдруг осознал, что Бог Христа не мог создать весь ужас земного падшего мира вокруг? Что делать смертельно больной женщине, когда она вдруг обнаружила, что муж врал и изменял ей всю жизнь? Что делать журналистке заблокированного генпрокуратурой оппозиционного сайта, когда ей нужна срочная исповедь, а священники вокруг одержимы крымнашем? Книга о людях, которые ищут Бога.
«Единственная стоящая победа — это победа вопреки». Почему мы совершаем выбор и в какой момент он становится взрослым? Любовь не без строгости?
«Без сомнения нет веры. Без страха нет мужества». Книга открывает историю нового покорения пространства. Завоевание Космоса начинается внутри каждого из нас.
В психбольницу одного из городов попадает молодая пациентка, которая тут же заинтересовывает разочаровавшегося в жизни психиатра. Девушка пытается убедить его в том, что то, что она видела — настоящая правда, и даже приводит доказательства. Однако мужчина находится в сомнениях и пытается самостоятельно выяснить это. Но сможет ли он узнать, что же видела на самом деле его пациентка: галлюцинации или нечто, казалось бы, нереальное?
Небольшая фантастическая повесь. Дневнеки, интервью, воспоминания людей, ставших свидетелями и участниками событий, произошедших в небольшом научном городке, после того, как некоторые жители стали обладателями экстрасенсорных способностей.
Сказки, легенды и рассказы по мотивам онлайн-игры. Вообще, друзья говорят, что стихи у меня получаются гораздо лучше. Но я всё-таки решилась собрать все мои сочинения в одну книгу и опубликовать.
Кирилла Рябова сравнивают с Хармсом и Камю, говорят, что он Балабанов в современной литературе, называют главным писателем своего поколения. Роман «777» подтверждает эту репутацию. Внезапное счастливое событие – ошибка банкомата, выдавшего главному герою баснословную сумму, – запускает череду событий, насколько страшных, настолько же и/смешных. Гай Ричи с инъекцией русской хтони. Содержит нецензурную брань!
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.