Покорившие судьбу - [55]

Вот такие натуры, страстные и убежденные, и делают в конечном итоге судьбы мира, думал французский агент. Сомнительно, однако, чтобы британский офицер признавал такую же страстную волю к победе за бонапартистом. А между тем всякий истинный бонапартист ради своего императора готов был пойти на смерть, и если противник этого не понимал, то тем хуже для противника.

Когда Блэкторн и его помощник увели с места действия незадачливого Моулза, француз еще долго не покидал своего укрытия. Лишь ближе к полудню, убедившись, что в течение нескольких часов в бухту не заглядывала ни одна живая душа, он встал, свернул одеяло и пешком отправился назад, в маленький домишко милях в трех от Фалмута. В одежде рыбака он представлял собою весьма невзрачную фигуру, и никто бы не заподозрил в нем слугу самого сэра Перрана. Придя, он переоделся в дорожное платье, а через час к дому подъехала двуколка, нанятая еще накануне в Пенрине. На ней он намеревался доехать до ближайшей почтовой станции.

Лишь откинувшись на сиденье почтовой кареты, агент наконец-то вздохнул свободно. Теперь ему ничто не угрожало.

Однако, когда карета уже отъезжала от постоялого двора, им овладело почти непреодолимое желание крикнуть форейтору, чтобы разворачивал лошадей и ехал в порт, вместо того чтобы направляться в Монастырскую усадьбу. Агент всеми фибрами души чувствовал, что в его миссии настал переломный момент и что дальнейшее пребывание в Англии может закончиться для него весьма и весьма плачевно. Поэтому лучше всего сейчас было сесть на первое попавшееся суденышко и уплыть подобру-поздорову как можно дальше от этой страны. Он уже высунулся из окна, чтобы отдать необходимые распоряжения, однако в последнюю секунду передумал.

Он не мог сейчас уехать. В субботу, перед самым своим отъездом в Фалмут, он наткнулся в рабочей комнате секретаря на три новые бумаги, значение которых для Бонапарта трудно было переоценить. Одна из них свидетельствовала о том, что Россия и Пруссия пришли к известному взаимопониманию по вопросу территориальных притязаний. Не исключено, что рассекречивание этого заговора союзников поможет Наполеону снова утвердиться на французском престоле.

Нет, уехать сейчас из Англии он никак не мог. Сначала нужно было завладеть тремя бесценными бумагами и договориться о том, чтобы надежное судно в назначенный день дожидалось его в гавани Полперро. Да, именно так он и сделает. На всякий случай – если вдруг Блэкторн что-то заподозрит и начнет за ним следить – надо будет сказать Сюзанне, что он хочет пару дней отдохнуть в Фалмуте.

Была и еще одна причина, которая влекла французского агента в Монастырскую усадьбу. Ему хотелось до отъезда увидеть Сюзанну и хотя бы еще только раз вкусить сладость ее объятий. Бедняжка, после безвременной кончины предыдущего секретаря она так боялась за свою жизнь, что из нее можно было вить веревки.

11

В тот же день около полудня сэр Перран стоял у накрытого в библиотеке стола в предвкушении восхитительного обеда. Над волшебными ароматами йоркширской ветчины, палтуса под белым соусом с устрицами, ростбифа, жареной утки и гарниров из зеленого горошка, картофеля, брокколи и капусты – над всем этим великолепием царила супница с дымящимся черепашьим супом. Стоявшие чуть дальше тарелки с цукатами и печеньями, вазочки с разноцветным желе и фрукты, затейливо разложенные на большом блюде, обещали приятное завершение трапезы. На отдельном столике ждала бутылка превосходного шампанского, перед нею в позе готовности застыл лакей.

Предвкушения трапезы составляли приятнейшую часть жизни сэра Перрана. В подобные минуты он испытывал ни с чем не сравнимое довольство.

Полчаса назад Бистон вручил ему письмо от Джулии – вероятно, виконт уже успел сообщить старшей дочери ее участь – и сказал, что конюх виконта ждет ответа внизу. Сэр Перран, однако, не торопился вскрывать письмо, как не торопился приступать к расставленным на столе изысканным кушаньям. Нагнувшись, он с удовольствием принюхался к несравненному аромату черепахового супа. Превосходно! Надо будет передать повару свое одобрение. Поистине великолепный обед – и это всего через два дня после великолепного карточного вечера.

В субботу все прошло как по нотам, кроме одного досадного пустяка: кольцо с изумрудом досталось майору, который скорее всего даже не догадывался о его истинной стоимости. Впрочем, это уже не имело особого значения. Главное – что кольцо уплыло из рук лорда Делабоула: ведь при ином раскладе виконт мог бы растянуть свой изумруд еще на две или три игры, тем самым отсрочивая триумф сэра Перрана.

Сразу же по окончании трапезы баронет намеревался ехать в Хатерлейский парк, дабы встретиться с будущей супругой и, по возможности, деликатно обсудить с нею кое-какие вопросы.

Довольно посмеиваясь, сэр Перран приказал лакею откупорить шампанское. Хлопок пробки наполнил его душу праздничным весельем. Он был бодр и полон сил, как перед началом увлекательнейшего приключения. Прежде всего он въедет в Хатерлейский парк, предварительно выселив оттуда лорда Делабоула. Он сам займется карьером, который в последние пять лет стал бесприбыльным до нелепости. В этом, впрочем, не было ничего удивительного: помимо прочих своих недостатков, лорд Делабоул оказался бездарным управляющим. Ничего, скоро сэр Перран все приведет в порядок. С каким удовольствием он вступит во владение всем тем, что было отнято у него больше полувека назад. И лучшим из всего, что перейдет в его руки, будет, разумеется, собственно Хатерлейский парк – ибо только на таком условии он согласится оплатить долги Делабоула. Да, отныне он законный владелец этого великолепного особняка – он и его дети.