Бат, Англия
Июль, 1812
– И как только форейтор разбирает, куда ехать? – прокричала Джулия, пытаясь разглядеть дорогу сквозь залитое дождем смотровое окно.
Над западными графствами не по-летнему бушевала налетевшая с Атлантики гроза. Тяжелые капли лупили по крыше кареты, напоминая оглушительную барабанную дробь перед боем. Силуэт форейтора расплывался, сквозь пелену дождя лишь с трудом можно было различить обвисшие поля его шляпы и сгорбленную мокрую спину.
– Его и самого-то едва видно! – продолжала Джулия. – Не понимаю, куда он так гонит?
– Он, кажется, у нас недавно, – заметила леди Делабоул. – Может, просто не знает, какие на этой дороге крутые повороты? – Покосившись на Джулию, она улыбнулась. – Правда, я не уверена, что тебя это сейчас утешит.
Джулия кивнула в ответ.
– Сейчас, пожалуй, меня ничто не утешит. От этого барабанного грохота у меня душа в пятки ушла!
Джулия Вердель и ее мать леди Делабоул ехали в гости к своему сомерсетскому соседу, сэру Перрану Блэкторну. Сэр Перран проживал в пяти милях к югу от Бата и примерно на таком же удалении от родового поместья лорда Делабоула. Проселочная дорога вдоль карьера была, конечно, короче главного тракта королевской почты, но тракт все же содержался в лучшем состоянии, и обе дамы давно уже пожалели, что в такую непогоду решили сократить путь, а не поехали по хорошей наезженной дороге.
Гроза все набирала силу, и Джулия, восемнадцатилетняя девица, месяц назад уже танцевавшая на своем первом балу, казалась сама себе маленькой и беспомощной. Чтобы хоть как-то совладать с собою и не броситься по-девчоночьи в материнские объятья, она изо всех сил сцепила на коленях обтянутые перчатками руки.
– Подъезжаем к карьеру, – сообщила леди Делабоул. – Да, напрасно мы выбрали эту дорогу. Очень уж она узкая, да и поворот за поворотом… Думаю, ехать еще не меньше мили. О Господи, никогда не бывало, чтобы от ливня карета так гудела! – Она возвела глаза к потолку, словно ожидая увидеть в нем пробоину, потом снова повернулась к окну. – Надо бы, пожалуй, отворить дверцу и крикнуть форейтору, чтобы ехал помедленнее.
– Нет-нет, ни в коем случае! – взволнованно воскликнула Джулия и, оглядев восхитительную шляпку на черных, с едва заметной проседью, кудрях матери, улыбнулась. – Разве можно, чтобы такой бесподобный шедевр Габриелы размок под дождем?
Шелковая сапфирово-голубая шляпка с белыми лентами была украшена роскошным страусовым пером, по широкому переднему полю вилась нитка мелкого жемчуга. У личной служанки леди Делабоул, французской беженки, была легкая рука и безупречный вкус. Джулия нередко вздыхала о том, что не она хозяйка Габриелы.
– Да, милая шляпка! – Леди Делабоул прищурилась, и в углах ее глаз собрались мелкие морщинки. Рука ее в желтой лайковой перчатке мягко скользнула по белоснежному перу.
– Может, как-нибудь одолжите мне Габриелу? – спросила Джулия, стараясь не замечать новой вспышки молнии и громового раската над головой. – Хотя бы ненадолго… Моя Анна совсем не умеет украшать шляпки, да и со щипцами, кажется, не в ладах. От ее завивки у меня волосы курчавятся сверх всякой меры.
– Твои волосы курчавятся, потому что они рыжие и вьются от природы и потому что воздух сейчас влажный: дождь льет без конца. Так что нечего тебе зря хулить Анну и зариться на мою Габриелу! – Однако озорной огонек в глазах леди Делабоул не вязался со строгостью слов.
Вот так всегда, подумала Джулия, и на сердце у нее привычно потеплело. С детства, сколько она себя помнила, их с матерью связывали дружеские доверительные отношения, каких не знала в семье ни одна из ее подруг. Это, впрочем, было не удивительно: леди Делабоул обладала редкостным талантом вносить в жизнь своих ближних красоту и покой, а ее природное достоинство и доброта давно стали притчей во языцех.
К тому же, хотя ей исполнилось уже тридцать восемь, она все еще не утратила своей красоты. У нее были ясные голубые глаза, вздернутый носик и милая ямочка на подбородке. Джулия не раз жалела, что она не похожа на леди Делабоул. Двум средним сестрам – Элизабет и Каролине – повезло больше: они пошли в мать; сыновья, Фредерик и Роберт, тоже. Джулии же и самой младшей, Аннабелле, достались отцовские рыжеватые волосы, зеленые глаза и прямой нос.
Семейство лорда Делабоула имело в обществе высокую репутацию и хорошие связи, так что дети могли с полным правом рассчитывать на счастливое устройство в жизни.
Дождь как будто немного поутих, и поездка продолжалась спокойнее.
– Вот видишь, гроза постепенно отходит. – Некоторое время леди Делабоул, щуря голубые глаза, смотрела в окно, потом со вздохом обернулась к дочери. – Признаться, я взяла тебя сегодня с собой не без умысла, – начала она, и в ее взгляде появилась неожиданная озабоченность. – Я давно собиралась побеседовать с тобой… о многом, но без конца оттягивала разговор. Наверное, я просто не знаю, как лучше подготовить тебя и сестер к тому, что может ожидать вас в будущем. Англия, конечно, богатая страна и прокормит вас, и ваших детей, и даже внуков… но только если мне удастся сейчас как-то выправить наши дела. На будущей неделе я намерена переговорить с поверенным о вашем приданом. Разумеется, каждая из вас получит часть драгоценностей, доставшихся мне от мамы. И все же… – Леди Делабоул растерянно умолкла, словно не зная, как продолжать.
