Покоренный Кавказ (сборник) - [84]

Таким образом, создавалось положение, при котором приходилось мечтать уже не о завоевании Персии, а о сохранении русского владычества в своем собственном крае.

И все, главным образом, зависело от того, как выкажут себя русские под Дербентом. На азиатов действовала одна только сила. Малейшее проявление слабости – и русское дело легко могло бы погибнуть, ибо там, где против русских стоял со своими сторонниками один хан, в последнем случае явились бы все дагестанские владельцы, по следам которых не замедлил бы пойти и сам Ага-Магомет.

Все это ясно сознавал генерал Савельев, но сознавал он также и то, что не с его ничтожным отрядом возможно было предпринять что-либо серьезное против Дербента.

Однако, боясь какого бы то ни было проявления слабости, Савельев в ответ на отказ хана впустить его войска в Дербент приказал послать Шейх-Али-хану уведомление, что если ворота не будут отперты, он начнет бомбардировать и город, и крепость.

Дербент, который всеми признавался столицей и сильнейшею крепостью Дагестана, состоял из трех превосходно укрепленных частей. Первая из них была укрепленная самою природою крепость-замок Нарын-Кале, которая, примыкая к горам, являлась почти неприступною.

Нарын-Кале защищала самый город, примыкавший к подножию скал, на которых он был возведен и обнесен со всех сторон стенами. Между Каспийским морем и обращенным к нему стеною Дербентом лежало укрепленное пространство, которое туземцы называли «Дубари». Окружавшая со всех сторон самый Дербент стена была сложена из дикого камня и имела до семи сажен высоты. В основании толщина ее была в две сажени, и стена, поднимаясь на высоту, все суживалась и заканчивалась зубцами, среди которых с разных сторон было возведено до восьмидесяти каменных башен, вооруженных пушками и фальконетами. Впереди города, с той стороны, откуда должны были явиться русские, высилась башня, не взяв которую штурмом, нечего было и думать о приступе к Дербенту.

Угроза бомбардировать город мало подействовала на Шейх-Али-хана. Образ действий его становился все более и более вызывающим. Он выслал из Дербента толпу всадников, которые открыли огонь по авангарду Савельева, состоявшему из казаков. Молодцы не уступили полудикарям-противникам и с гиканьем и свистом кинулись на них. Дербентцы не выдержали натиска и рассыпались. Во время этой схватки русские успели занять высоты, командовавшие над Дербентом, и немедленно менее чем в двухстах саженях от Дербента начали возводить батарею. Отряд же расположился несколько далее – верстах в двух от Дербента.

Русские, таким образом, стояли под стенами того города, который уже видел около себя великого Петра.

Смелость Савельева сильно смутила Шейх-Али-хана. Дербентцы видели, что они имеют дело не с робкими и жалкими грузинами, а с противником, который не дожидается нападения, а нападает сам. Впечатление, произведенное появлением Савельева под Дербентом на враждебных России дагестанских владельцев, было настолько сильно, что замутивший и заволновавшийся было Дагестан вдруг затих, ожидая, чем кончится борьба между могущественным ханом и пришельцами.

Даже грозный Ага-Магомет почувствовал, что ему не под силу борьба с русскими; он отказал Шейх-Али-хану в помощи и со всеми своими ордами ушел из Муганской степи к себе в Персию.

У Савельева было всего четыре с небольшим тысячи людей, и он, не желая потерпеть неудачу, послал запрос Зубову, как поступить ему в этом положении. Ответ получился неожиданный. Главнокомандующий приказал передовому отряду отойти от Дербента и не предпринимать ничего без особого распоряжения…

Савельеву волей-неволей пришлось бездействовать, хотя это бездействие и не могло длиться долго, ибо Каспийский корпус спешными маршами уже шел к Дербенту, везде встречаемый изъявлением покорности.

Граф Валериан Александрович был так мало знаком с условиями войны в этих местах, что принимал все выражения преданности со стороны мелких владельцев за чистую монету. Он воображал, что его слава проникла в эти отдаленные места и устрашила всех ханов, султанов, кадиев, уцмиев, шамхалов и даже самого грозного Ага-Магомета. Только себе одному он приписывал то обстоятельство, что поход от Кизляра обходился без битв. Но впереди, как раз на пути, высились Табасаранский и Каракайдагский горные хребты. Всему Каспийскому корпусу было нужно перейти их, и только за ними открывался путь на Дербент.

В одну из ночей, когда корпус стал на ночлег у речки Озень, случилось происшествие, ускорившее движение вперед. Невольное бездействие генерала Савельева под Дербентом ободрило нескольких из союзников Шейх-Али-хана. Один из них, хамбутай казикумыкский, привел в Дербент 3 тысячи отборных джигитов и предложил хану обойти савельевский отряд и затем разгромить его. Это известие принес астраханец Сергей Богданов, служивший при штабе корпуса чем-то вроде разведчика. Зубов понял, что должен торопиться во что бы то ни стало. Разгром савельевского отряда мог испортить все дело. Тогда только главнокомандующий заспешил. 27 апреля корпус был у речки Мониса, откуда должен был начаться переход к горам. Когда войска начали переход, пришлось то подниматься на совершенно отвесные скалы, то спускаться в глубочайшие ущелья, оказывавшиеся подчас чуть ли не пропастями. Там, спустившись, приходилось идти по излучистому и узкому дну их, то и дело прерываемому то водостоками, то провалами. Артиллерия и обоз растянулись на десяток верст. Лошади и волы не в состоянии были тащить по такой дороге пушки и фуры. Солдатам волей-неволей пришлось тащить их на себе, то поднимая на гору, то спуская в ущелье. В 12 часов пути успели сделать всего только 29 верст. Но, как бы то ни было, русские преодолели препятствия; горы были пройдены, и у реки Урусай-Булак корпус остановился на отдых. До Дербента было еще далеко. Зубов решил обложить войсками дагестанскую твердыню и, усилив бригаду генерала Булгакова двумя ротами владимирских гренадер, Астраханским и Таганрогским драгунскими полками, казаками и шестью орудиями полевой артиллерии, приказал ему через горы обойти Дербент с южной стороны, дабы окружить крепость со всех сторон. Вместе с тем Зубов послал в Дербент к Шейх-Али-хану парламентеров, требуя безусловной сдачи. Шейх-Али-хан отвечал презрительной насмешкой, и Зубов решил, что Дербент должен быть взят во что бы то ни стало.