Покоренный Кавказ (сборник) - [85]

1 мая русские войска начали последний переход к стенам дагестанской твердыни и на другой день уже были в виду ее. Впереди шли гребенские и волжские казаки, зорко присматривавшиеся к гористым окрестностям. Неприятеля нигде не было видно. Но это была обычная уловка азиатов. Едва только передовые казачьи разъезды подошли к окружавшим Дербент горам, утесы, скалы, бесчисленные овраги словно ожили. Засвистели и зажужжали пули. Отчаянно смелые джигиты совершенно преградили путь передовому русскому отряду. С возвышений дербентские стрелки били русских наверняка. Редкая пуля не нашла бы себе жертвы, если бы только сами казаки не были так увертливы и знакомы с особенностями местной войны. Они сейчас же рассыпались, сами засели за камни и в овраги, и в ответ на выстрелы дербентцев загремели выстрелы с русской стороны. Когда главнокомандующему было донесено об этом, он отдал короткое, но категорическое приказание:

– Выбить засаду и разогнать неприятеля!

Не было сомнения, что предстояла лихая схватка. Спешены были гребенские и волжские казаки, а за ними шел рассыпанный в цепь третий батальон егерей Кавказского корпуса. Спешившиеся казаки поползли по земле к утесам, где был виден пороховой дым. Егеря шли в некотором отдалении за казаками, отвлекая на себя от них внимание врага. Когда гребенцы и волжане были уже у подножия утесов, где засели защитники Дербента, егеря перешли в открытое наступление. Дербентцы приготовились было к встрече их, но вдруг загремело могучее русское «ура!». Это подползшие к утесам казаки кинулись с шашками наголо к неприятелю.

Нападение вышло почти неожиданным. Завязался рукопашный бой; защитники Дербента грудь с грудью схватились с казаками, но как раз в это время подбежали егеря и со штыками наперевес кинулись вперед. Натиск был стремителен, «ура!» гремело не смолкая. Такого боя не могли выдержать джигиты Шейх-Али-хана и бежали к Дербенту врассыпную, очистив засады и, таким образом, пропустив русских к воротам своей твердыни. Русские войска подошли к городу и расположились по окружающим его высотам.

Граф Зубов сам произвел рекогносцировку.

Прежде чем штурмовать самый Дербент с его сидевшим на отвесной скале Нарын-Кале, русским необходимо было овладеть передовой башней, прикрывавшей большую часть стен и мешавшей не только устройству батарей, но даже сообщению между отдельными частями корпуса. Дербентцы засели в этой башне и встречали приближавшихся русских пушечными и ружейными выстрелами.

Но граф Валериан Зубов решился начать штурм, даже не ожидая прибытия отряда Булгакова, о движении которого не приходило никаких известий.

– Сколько может быть защитников в этой передовой башне? – скорее разговаривая с самим собой, чем обращаясь к генералу Римскому-Корсакову, бывшему около него, сказал Зубов.

– Точно неизвестно, ваше сиятельство, – отвечал тот.

– Я думаю, что их не больше семидесяти человек.

– Очень может быть! Но башня в четыре яруса и стены ее на вид столь прочной кладки…

– Все это так, – перебил главнокомандующий генерала, – но эта башня должна быть не далее как завтра на рассвете взята вами.

– Но у нас в обозе нет лестниц достаточной высоты.

– Зато в нашем распоряжении без числа удальцов. Какой полк, по вашему мнению, наиболее готов к штурму?

– Воронежского пехотного полка батальон, ваше сиятельство…

– Кто командует?

– Полковник Кравцов, ваше сиятельство.

– А, знаю! Храбрый солдат! Усильте его двумя гренадерскими ротами – и завтра с Богом…

– Слушаю, ваше сиятельство! – отвечал Римский-Корсаков, но таким тоном, что, не будь Зубов увлечен своими мыслями, он понял бы, что боевой кавказский генерал совсем не уверен в успехе дела, на которое было отдано ему ясное и точное приказание главнокомандующего.

Он откланялся Зубову и, возвратившись к своей бригаде, приказал позвать к себе Кравцова.

– Что, голубчик, не за добром тебя зову, – встретил он Кравцова, – завтра, чем свет, тебе и твоим воронежцам придется на расстрел идти… Граф-то наш приказал штурмовать эту проклятую башню, нелегкая ее побери! Говорит, что там не более семидесяти человек гарнизона.

Лицо полковника на мгновение потемнело, но он сейчас же справился с чувством своего невольного смущения.

– Что же, ваше превосходительство, – отвечал он, – авось как-нибудь с Божией помощью…

– Только на это надежда… Нет лестниц, нет никакого прикрытия… Идти придется по ровному месту… Из башни-то на выбор бить будут…

– Ослушаться, ваше превосходительство, невозможно…

До палатки, где происходил этот разговор, доносились удары пушечных выстрелов. Римский-Корсаков прислушался, улыбнулся и покачал головой.

– Из полевого орудия крепость с стенами в две сажени толщины бомбардируется, – произнес он, – как бы азиаты не стали хохотать, видя наши тщетные усилия… Но, что бы то ни было, а приказание должно быть исполнено! – И он начал передавать Кравцову составленный им план штурма.

Зубов, впрочем, и сам понимал, что бомбардирование Дербента ничем не кончится, и вскоре приказал прекратить огонь, так как снаряды не производили никакого разрушительного действия на крепость.

Видя неудачу, Зубов отправил нарочного к Булгакову с приказанием поторопиться с прибытием к Дербенту и занять немедленно высоты, командующие над крепостью со стороны, противоположной той, на которой стояла главная сила корпуса.