Покоренный Кавказ (сборник) - [145]

Вот отзыв о Паскевиче другого его современника и даже родственника, знаменитого писателя А. С. Грибоедова.

«Каков мой-то… – говорит автор „Горя от ума“, – как вы хотите, чтобы этот человек, которого я коротко знаю, торжествовал над одним из самых умнейших людей в России (Ермоловым)?» Поэт ошибся: Паскевич восторжествовал. Ермолов ушел, оскорбленный при уходе тем, что ему, недавнему проконсулу Кавказа, отказано было в конвое, который давался в защиту от горцев каждому заурядному смертному. Но и люди все вообще оказались близорукими: середина XIX столетия вся полна именем Паскевича, явившегося победоносным вождем русских войск. Вот он-то и вел к Мадатову, засевшему в Елисаветполе, подкрепления.

Елисаветпольская победа

10 сентября Паскевич прибыл с Нижегородским драгунским полком в Елисаветполь. Алексей Петрович Ермолов, зная, какой важный подвиг предстоит «питерскому налету», дал ему цвет и красу кавказского войска: в действующем корпусе при 24 орудиях были семь батальонов от Карабинерного, Херсонского, Грузинского, Ширванского и 41-го егерского полков, весь полк нижегородских драгун, два казачьих полка и вся татарско-грузинская милиция. С такими силами русские еще никогда не выходили против персов: слишком много было войска, но Ермолов хотел во что бы то ни стало обеспечить за Паскевичем победу. Мало того, Ермолов послал с ним способнейшего стратега, начальника своего штаба генерала Вельяминова. Паскевич начал с того, что разнес на смотру войска за то, что они не умеют маршировать, как маршируют гвардейцы на петербургских парадах. Он и в Петербург послал донесение, смысл которого был тот, что «войска никуда не годятся»; впрочем, такое донесение современники объясняют желанием остаться в случае неудачи неповинным в ней.

Между тем враг надвигался. 11 сентября у Елисаветполя появилась персидская конница. Ее, конечно, разогнали, но на этот раз персы выказали упорство и отошли так недалеко, что на другой день появились снова. В это же время были получены сведения, что подходит со своей армией и Аббас. Паскевич созвал военный совет и настаивал на том, чтобы ожидать персов в самой Ганже, то есть добровольно попасть в ловушку, которую наступавшие могли захлопнуть, окружив город. Лишь благодаря энергичным настояниям Мадатова и Вельяминова командующий отказался от своей пагубной выдумки и решил сам идти навстречу неприятелю. Это решение было принято ночью, и сейчас же был отдан приказ выступать. Однако, когда войска были готовы к походу, татарин-лазутчик принес известие, что войска эриванского хана обошли русских и находятся у них в тылу.

– Что же нам теперь делать? – спрашивал растерявшийся Паскевич.

– Идти и побить Аббас-мирзу, тогда и сардар уйдет! – отвечал один за всех Симонич.

Паскевич согласился, и сражение было решено.

Известие, принесенное татарином, оказалось ложным. Эриванский хан хотел сделать это движение, но не успел. О его намерениях своевременно был уведомлен Ермолов, который демонстративным движением на него сдержал его на месте.

Русские приготовились встретить персов в семи верстах за Елисаветполем. Войска построились в две линии с резервом. В интервалах линии стояли нижегородские драгуны. Командовал боем Мадатов.

Около десяти часов утра 13 сентября перед ними словно из-под земли выросла тридцатипятитысячная армия Аббас-мирзы. Впереди вогнутой линией растянулись 18 батальонов сарбазов (регулярная пехота), прикрытых на левом фланге густой конницей, с артиллерией в центре и курдской конницей на правом фланге. В резерве стояли джамбазы – гвардейская пехота, а за ними – регулярная кавалерия.

Аббас-мирза был уверен в победе. Он сам начальствовал боем и был у центра войска. Русские войска в безмолвии стояли на высотах Зазал-Ах.

Паскевич на первых же порах показал себя храбрецом. Он вышел за фронт и уселся один впереди на барабане, открытый для всех неприятельских выстрелов. Когда к нему подъехал Вельяминов и доложил, что пора атаковать неприятеля, главнокомандующий, «сурово» взглянув на него, сказал:

– Место русского генерала под ядрами! Вельяминов, ничего не сказав, отъехал.

Сам храбрец, но храбрец не показной, не гнавшийся за дешевыми эффектами, этот кавказский герой знал, что главнокомандующий, держащий в своих руках судьбу целого отряда, исход всего сражения, не имеет права рисковать собой… Впрочем, Паскевич, показавший свою храбрость, и сам скоро ушел со своего места…

Между тем время подходило к полудню. Неприятельская армия Аббаса, распустив знамена, с барабанным боем стала приближаться к русской позиции и, остановившись не далее пушечного выстрела, стала развертываться вправо и влево.

Русские войска тоже приготовлялись к бою. Князь Мадатов обходил ряды пехоты, располагал орудия на позициях и ободрял солдат. Его спокойствие служило ручательством победы.

– Ребята, не жалейте пролить кровь за государя, – говорил он солдатам. – Подпускай персиянина, ему труднее будет уходить.

Подъехав к казакам, начальник боевых линий продолжал:

– Держитесь час – неприятель подается!

Местность, на которой находились оба противника, представляла равнину, имевшую весьма малую покатость к Куре. Позиция русских пересеклась несколькими оврагами, где часть войска могла укрываться до самой решительной минуты атаки. Персияне расположились полумесяцем, за которым стояли в резерве телохранители Аббас-мирзы. В таком боевом положении неподвижно стояли друг перед другом две враждебные армии; ни та ни другая не хотела начинать сражение.