Покоренный Кавказ (сборник) - [144]

Этот генерал был Паскевич.

«Петербургский налет»

Счастье чаще всего изображается слепым. Пожалуй, что оно не совсем так – иначе не было бы у него своих баловней-любимчиков, которых оно безмерно осыпает своими дарами в ущерб множеству достойных. Паскевич является явным примером тому.

Это – крупная историческая личность XIX столетия, прославленный русский вождь, победитель французов, персов, турок, поляков, но если приглядываться к сущности всего этого, то слава этого человека – слава по недоразумению. Это был, несмотря на свою несомненную даровитость, даже талантливость, человек, созданный недоразумением, легкомысленный по характеру, двуличный, хотя и не из корыстных побуждений, человек с огромным самомнением, и притом лишенный всякого понимания сущности человеческой природы, а потому невозможно недоверчивый.

Вся история его появления на Кавказе свидетельствует об этом.

Паскевич явился на Кавказ с предвзятым намерением видеть одно лишь дурное. Паскевич еще в Петербурге знал, что судьба Ермолова предрешена, и явился как бы собирать улики против «Петровича». Явившись на Кавказ, он немедленно произвел смотр знаменитому Ширванскому полку, сплошь состоявшему из героев Дагестана, Чечни и страны Адыге. И что же? Последовал страшнейший разнос представившегося полка за то, что тот маршировал неумело, был обмундирован не с иголочки. Полк этот – «легион героев», как его называли тогда, – строгий ревизор прогнал с глаз долой. К счастью, ширванцы даже уяснить себе не смогли, за что постигла их немилость «петербургского налета», а Ермолов, воспользовавшись тем, что он еще стоял у власти, отдал в приказе по полку горячую благодарность ему за чудеса храбрости. В. Потто в своей «Истории Кавказской войны» говорит, что Паскевичем было послано в Петербург донесение, согласно которому «кавказские войска находились в совершенном беспорядке; они представляются необученными, оборванными, грязными, в ветхих, покрытых заплатами мундирах без пуговиц, в брюках разного цвета (в Ширванском полку не было даже и таковых!), с изорванными ранцами, вместо портупей – веревочки… Выучки нельзя от них требовать, ибо они ничего не знают», – говорит Паскевич. О войсках, немного спустя покрывших его же самого славой, Паскевич говорит: «Сохрани Бог быть с такими войсками в деле!..» В другом донесении он пишет: «Я заметил, что войска не привыкли драться в горах». «Это ширванцы-то!» – комментирует такое замечание Паскевича В. Потто в своей статье «Ермолов в Персидской войне». «Сделав такую характеристику войск, – находим мы в том же источнике, – Паскевич старается уронить в глазах государя и признанную всеми высокую репутацию Ермолова, его военные дарования, даже его политическую благонадежность. Он старается подорвать даже репутацию сподвижников Ермолова – Мадатова и Вельяминова – и для этого пользуется услугами презренных армян-шпионов, которые шпионили для него не за персами, а за Ермоловым и его соратниками-героями. После елисаветпольской битвы он в глаза хвалит ее героев, а государю пишет, что насилу мог подвинуть в бой резервы». Даже предубежденный против Ермолова государь увидал явное пристрастие в донесениях Паскевича и послал проверить их Дибича, выразившись, однако, в письме к нему относительно Ермолова так: «Надеюсь, что вы не позволите обольстить себя этому человеку, для которого ложь составляет добродетель, если он может извлечь из нее выгоду…» После такого ясного указания что было делать Дибичу? Однако Дибич был все-таки настолько честен, что оправдал и Ермолова, и Мадатова, и Вельяминова, но в угоду существовавшему направлению вместе с тем высказал, хотя и не прямо, а только стороной, что лучше было бы, если бы Ермолов был сменен.

Царская немилость продолжалась, однако, недолго. Скоро рассеялся туман, нагнанный клеветою, и Алексей Петрович вновь получил царское благоволение…

А между тем сам по себе Паскевич был храбрец, каких немного. Турецкая война 1806–1812 годов и затем Наполеоновские войны прославили его. Но это была личная храбрость. Подарив ею этого человека, судьба отказала ему в верном взгляде на существо вещей. По отзывам современника, если нужно было добиться чего-либо от Паскевича, то говорили ему о просимом наоборот. Например, если нужно было наградить кого-либо, то говорили, что такой-то награды не стоит, и тогда награждение следовало немедленно. Уже судя по одному этому, Паскевич по личным своим свойствам не заслуживал того, чтобы быть верховным распорядителем чьих-либо судеб, а лишь второстепенным исполнителем чужих указаний, но тем не менее счастье вынесло его на высоту, которой он вряд ли был достоин по своим личным качествам.

Чтобы не быть голословными, приведем здесь отзыв о Паскевиче его современника и ратного товарища Д. В. Давыдова.

Вот что говорит знаменитый партизан-поэт: «Не принадлежа никогда к числу почитателей этого хитрого баловня судьбы, оказавшего, однако, своему отечеству немаловажные заслуги, я всегда отдавал полную справедливость его примерному бесстрашию, высокому хладнокровию в минуты опасности, решительности, выказанным во многих случаях, и вполне замечательной заботливости его о нижних чинах; к сожалению, отсутствие обширного и просвещенного ума, недостаток возвышенного и твердого характера, старание окружать себя ничтожными льстецами и лицами, хотя и одаренными некоторыми способностями и со сведениями, но лишенными всякой самостоятельности, коих он преимущественно выдвигал и выдвигает вперед, – все это соделывает его, по моему мнению, совершенно неспособным стоять в главе школы, в которой могли бы образоваться полезные военные люди. Ко всему этому надо присовокупить самонадеянность и заносчивость, достигшие невероятных размеров, примерное попечение приписывать себе все, совершенное подчиненными, умалчивая либо искажая заслуги их и удаляя вскоре по одержании успеха тех из них, коим он, по общему мнению, был тем обязан; страсть, столь сильно ныне распространенная, прибегать в донесениях к вымыслам тысячи одной ночи и некоторые другие большие пороки, – все это вынудило не одного человека, уважающего свое собственное достоинство, удалиться с поприща, на коем возможны служебные с ним столкновения».